Кацап

– Какую-такую наглость? – взвинтился Генка от слов Кацапова. – Ты, случайно, не обожрался мухоморами?

– Это только ты можешь в пьяном угаре попутать шаньгу с коровьей лепёшкой, – отпарировал Александр.

– Короче, Кацап, выкладывай свою предъяву, и мы быстро-быстро разбегаемся. Нет у меня времени лясы с тобой точить.

– Что, башка гудит с бодуна и трубы горят?

– Не твоё дело, сихря синепупая! – осклабился Пургин.

– Скажи-ка мне, Гена: какого хрена ты у меня под носом нужник сварганил? Другого места не нашлось на участке?

– Моя территория – где хочу, там и ставлю. Мне так удобнее. Ещё вопросы будут?

– Чтобы завтра же перенёс свой пердонарий на новое место, а старый засыпал землёй. Не выполнишь моего требования – я тебя башкой окуну в этот сортир, понял?

– Тебе пять лет впаяли за «понял», а ты так ни хрена и не понял, урка стоеросовая! – невидимый за забором Пургин, похоже, торжествовал. – Сунешься ко мне – упрячу ещё на пять лет под старость.

– Что ты сказал, дергузик хренов? – произнёс Кацапов, закипая от ненависти к ублюдку.

– То, что слышал.

– А ну, повтори! – руки Александра сами собой сжались в кулаки.

– Ты ещё и глухой, оказывается, – с издёвкой процедил Генка. – Вали в свой шалаш, пока я твой портрет не попортил!

– Ах, ты сучонок! – выдохнул Кацапов и ударом ноги вышиб одну за другой две доски в заборе. – Придётся поставить на место твои куриные мозги!

Он без промедления нырнул в образовавшийся проём и в считанные секунды очутился по другую сторону забора. Спасаясь бегством, Генка метнулся к дому, чтобы укрыться в нём от разъярённого соседа, но не успел. Александр настиг наглеца у собственного крыльца, одной рукой схватил за грудки, другой вцепился в горло с такой силой, что лицо Пургина налилось синевой.

– Знаешь, как поступают на зоне, с такими фраерами, как ты? – процедил Кацапов.

Глаза Пургина округлились от страха, он был не в состоянии произнести ни слова.

Видя, что сосед от испуга потерял дар речи, Кацапов проговорил вкрадчивым голосом:

– Обрезают яйца тупым ножом, жарят на сковородке на глазах урода, а потом заставляют его сожрать их.

– Н-не надо… – прохрипел Генка, приняв всерьёз намерения Кацапова. – Перенесу я сортир в другое место… честное слово… только отпусти… мне больно…

– Обманешь – останешься без мудей. Понял, баклан хренов? – предупредил Кацапов и разжал пальцы на горле Генки. Потом, пристально посмотрев ему в глаза, отшвырнул от себя и направился к дыре в заборе.

– Прибей доски назад, – бросил Александр на ходу, не оборачиваясь, – чтобы у меня не было соблазна навестить тебя ещё разок, когда ты начнёшь песни горланить.

…Очнувшись от воспоминаний, Кацапов поднялся и двинулся дальше в глубь леса, с хрустом уплотняя лыжами снег. Теперь ему предстояло дойти до летних покосов, отыскать заячьи тропы и установить петли.

Шуршал под лыжами снег, Александр углублялся всё дальше и дальше в глубь леса. Подогретый воспоминаниями мозг перенёс его к событиям двухлетней давности. Два года назад на невзрачном рисунке его кружев жизни вдруг появился красивый узор. События того памятного дня в очередной раз поплыли перед глазами…

… Он занимался домашними делами во дворе – в частном доме они нескончаемы.

– Александр Степанович! – услышал он за воротами. Кацапов узнал голос почтальонки Валентины Телегиной, живущей в доме напротив, и тут же направился на встречу с ней. Обычно эта сорокапятилетняя женщина вкладывала газету в потовый ящик и следовала дальше. На сей раз, по всей вероятности, ей потребовалось что-то передать лично в руки.

«Неужто телеграмма? – подумалось Александру. – От кого?»

Он открыл ворота, Валентина держала в руках какой-то клочок серой бумажки, не похожий на обычную телеграмму, которые иногда приходили от детей.

– Степаныч, – уже не так официально обратилась она к нему. – Повестка тебе. Из военкомата. Распишись в получении.

Кацапов взял повестку, прочитал. Серый клочок бумажки гласил, что ему необходимо явиться к военкому в десять утра. И ни слова о цели явки.

«Что за чертовщина? – подумал он. – С учёта снят по старости, что ещё им потребовалось от меня? Может, с Мишкой попутали?»

Но в повестке значились не инициалы, а полные имя и отчество. Ошибки быть не могло.

На следующий день, надев приличный костюм (его ему купил и подарил Мишка, вернувшись из строительного отряда), сел в автобус и отправился к военкому. Он и предположить не мог, какой сюрприз ждал его в кабинете военкома.

Тучный коротконогий подполковник с улыбкой до ушей встал из-за стола и шагнул навстречу вошедшему Александру. Ещё не доходя до вошедшего, он выбросил вперёд руку для приветствия.

«Что за цирк? – удивился Кацапов. – В связи с чем такая любезность?»

– Здравствуйте, Александр Степанович, – проговорил тот, сотрясая руку Александра. – Вы даже не догадываетесь, по какому случаю я вас пригласил к себе.

Офицер замолчал, вглядываясь в лицо Кацапова, создавая интригу.

– Поставить под ружьё – вроде бы уже поздновато, – сухо сказал Александр, не разделяя радости хозяина кабинета. – А других причин я не вижу.