Катастрофа в две полоски

– Так вот, у меня весьма своеобразный подход, – усмехнулся Мирон. – Я не держу людей просто за выслугу лет. Мне нужен результат, что с фирмами-партнерами, что с сотрудниками. С момента моего назначения многие были уволены, и еще больше было расторгнуто контрактов со старыми дедовскими “друзьями”, – поморщился Мирон на последнем слове, – которые за счет его фирмы неплохо наваривались. Это не понравилось акционерам. Они вообще не любят кардинальных перемен. И теперь спят и видят, что во главе компании окажется мой двоюродный братец. Теперь всячески, где могут и не очень, вставляют палки в колеса.

– Грубо говоря, тебя пытаются выжить?

– Ну, если совсем грубо, – дрогнул уголок губ мужчины в улыбке.

– Еще и журналисты… – ляпнула я задумчиво, отводя взгляд.

– Да, Лер-р-ра… – протянул Мир, заставляя меня снова посмотреть на него, – еще и журналисты с какого-то перепугу решили, что у меня есть какая-то страшная тайна, и сочли своим долгом ее узнать и сообщить общественности.

– А нет?

– Что?

– Тайны? – ляпнула и тут же прикусила язык. Ох, зря я это спросила! Сильно-сильно зря. Мой взгляд моментально стал испуганным, а сердце снова сорвалось в галоп. Я просто мастер проколов!

– Сильно расстроишься, если скажу, что “нет”?

– А почему я должна расстроиться? – искренне не поняла вопроса. Только если… Троицкий не в курсе того, что я журналистка. Если он знает – это все меняет. Но как? Эллочка клятвенно обещала, что все подчистили.

Так, главное держать лицо, Совина! Только без паники.

– Меня твои… ваши тайны мало интересуют, – пожала я плечами, стараясь, чтобы это выглядело беззаботно. Уже открыла рот, чтобы сказать, что у меня и своих предостаточно, но не успела. Мирон опередил, ошарашив таким простым и одновременно таким сложным вопросом:

– Поужинаешь со мной?

Заставив окончательно растеряться.

– Я ему отказала, – прошепталаа я в трубку сокрушенно, жалуясь Соньке.

Время на часах подбиралось к девяти вечера. Я сидела в своей скромной уютной однушке на диване, плотнее кутаясь в махровый плед, и невидящим взглядом таращилась на зажатый в руке полосатый тест.

Вздоха сдержать не получилось. Воздух со свистом вылетел сквозь мои плотно сжатые зубы, прекрасно демонстрируя мое внутреннее состояние негодования.

Лера-Лера…

– Почему? – удивилась подруга искренне. – Это же просто ужин?

– Это не просто ужин.

– Может, узнала бы Мирона чуть ближе, – словно не слыша меня, продолжила Сонька, – почву, так сказать, прощупала, поняла, что к чему и что из себя представляет Троицкий. А там и до признания недалеко...

– О чем вообще тут говорить, Сонь? Буквально за полчаса до его приглашения я поступила очень и очень плохо! Я не то, что ужинать, в глаза ему смотреть теперь не могу. Чувствую себя последней гадиной. Той самой змей, которую на груди пригрели, приласкали, еще и накормить хотели! – фыркнула я. А потом снова был вздох. Тяжелый. Вобравший в себя вселенскую печаль.

– Ну, так-то да, – не стала меня разубеждать подруга, – я тебя могу понять. И тебе пора что-то с этой твоей стервой редакторшой решать.

– А знаешь! – откинула я плед, подскакивая на ноги и решительно заявляя, – ты права, Соня! Сколько можно? Я больше так не могу!

– Как так?

– Врать ему не могу. Мирону. Тем более, сейчас, когда я оказалась в положении. Элла – тоже человек и должна меня понять.

– Вот насчет того, что она человек – я лично сильно сомневаюсь, Совина! – усмехнулась собеседница. – Поэтому даже не вздумай говорить ей, что беременна! И уж тем более, от кого!

– Ладно, не буду. Ты права, – задумалась я, прохаживаясь вдоль своей небольшой гостиной. – Но поговорить я с ней должна, – заявила, активно размахивая свободной рукой, – и чем быстрее, тем лучше. Вот прямо завтра утром наберу и скажу, что с меня хватит. Если она хочет проворачивать свои грязные делишки, то пусть это делает не моими руками. Вот!

– Правильно.

– А потом будь что будет.

– А вот тут придется тебе смириться с тем, что ты ей на руки сдала самые лучшие карты, и она обязательно пустит их в ход, Лерчик. Хотя бы даже из вредности и обиды, что ты посмела пойти против ее приказа.

А вот это совсем не обнадеживало. А очень даже наоборот. Решимости моей поубавилось, стоило только представить, что начнется после выхода статьи с моим именем. А если Эллочка окажется не просто стервочкой, а самой что ни на есть стервозиной, и в придачу к статье выдаст все явки и пароли, предоставив общественности всю правду под добрым слоем отборной грязи, то мне будет вообще худо.

Я и так-то с трудом переносила критику, а такая в некоторой степени “позорная” слава оказаться “одной из…” у богатого ловеласа Троицкого… в общем, я слабо представляла, как я это переживу.

А если еще и до родителей дойдет?

А там знакомые знакомых бесчисленных знакомых…

– ... ау, Лера, ты тут? – видимо, я настолько ушла в свои мысли, что пропустила последние слова подруги.

– Тут. Но ведь это самый лучший вариант, правда? Сонь, я не хочу портить отношения с Мироном. Мне кажется…  – запнулась, – а может… – разволновалась, что аж ладони вспотели.