Катастрофа в две полоски

– Лера?! – услышала я откуда-то сверху, – Лера! – повторилось вместе с торопливыми шагами, а я, узрев лестницу на второй этаж, скинула туфли и, швыряя их в сторону медведя,  понеслась по ступенькам, с трудом удерживая равновесие, чтобы не пробороздить носом пол.

Волкодав летел за мной.

Судя по звукам, за нами следом что-то валилось, билось, ломалось, звенело, трещало, мне было плевать, хоть мы по кирпичикам этот дорогущий особняк разнесем, главной осталось только одна мысль: унести ноги!

Оступилась, споткнулась, вылетела на второй этаж и в первую попавшуюся открытую дверь с криками:

– Мир, он меня съест! – влетела на руки к ошарашенному хозяину дома и зажмурилась, обхватывая в удушающем приеме шею мужчины…

Глава 18. Мирон и Лера

Мирон

Утро снова началось не с кофе, а со звонка мобильного. Еще немного, и такой подъем войдет у меня в привычку. Да, еще и снова звонил Костян, который, я был уверен, что станет сначала до обеда отсыпаться после своих ночных похождений и только к вечеру соизволит притащить свою задницу в офис.

Но нет.

Планы поменялись. И не только у друга, но и у нас с Лерой тоже.

– С чего это они решили перенести встречу на час раньше?

– Понятия не имею, но лучше нам поторопиться. Я буду ждать вас на месте, – кинул Костя в трубку, – не опаздывайте, – и отключился.

На месте, так на месте.

Усаживаюсь на постели, таращась в стену, потом, нащупав мобильник, отправляю Лере сообщение, что жду ее у себя дома. Заехать за ней на другой конец города сам я не успею, а ей тащиться по автобусам и метро из ее глухомани в центр до ресторана “Бристоль” тоже такое себе удовольствие. Да и хочу ее увидеть. Как бы ни гнал от себя эту мысль, но не могу противиться. Чем быстрее она будет рядом, тем лучше. Для меня. Для гребаного вопящего собственника внутри. Ощущение, что мой день как надо не начнется, пока Совина не предстанет предо мной во всей своей скромной красе.

Долбаный заскок.

Потом так же быстро отсылаю своего личного водителя за ней и, уничтожив чашку крепкого эспрессо, тащусь в душ.

Голова тяжелая, в теле жуткая ломота, да и вообще состояние не ахти. Такое бывает, когда простуда вот-вот тебя нагонит. Но у моего раздрая, что у физического, что у душевного,   другая причина.

Бессонница.

Сегодня снова уснул почти под утро и выспаться, естественно, не успел. Сна было ни в одном глазу, зато мыслей ночью столько, хоть головой об стену бейся. Не выспался. Снова. И как следствие, сейчас все, о чем я мог мечтать, стоя под расслабляющими, бьющими по плечам струями воды, это лечь и отключиться. На сутки, минимум.

Вода приятно успокаивала своим монотонным шумом, и я откинул голову, подставляя лицо под тяжелые капли, прикрывая глаза. Да зря.

Снова в голове Совина.

Мысли опять, предатели, поползли не в ту сторону. Тело скрутило напряжение,    руки сжались в кулаки. Даже переключение воды на ледяную  положение не спасло. Остудило, но слегка.

Да что за твою мать происходит?! Почему меня так жестко клинит на ней? Я скоро превращусь в маньяка-психопата, потому что образ Совиной уже везде! Вокруг, в голове, в… вот опять, ощущение, что слышу ее голос. Этого просто не может быть, они бы с водителем так быстро не примчались. Но черт! Я отчетливо слышу ее голос!

Я даже закрываю воду, прислушиваясь.

Стоп.

Что за грохот на первом этаже?

А потом пронзительное:

– Троицкий, твою бабушку!

Крик точно голосом Совиной. А следом за ним лай.

– Лера?!

Твою мать, Роки! Кто пустил эту любвеобильную псину в дом?! Неужели опять домоправительница забыла закрыть черный вход? Этот оглоед сейчас разнесет к херам собачьим мою гостиную и до смерти напугает личную помощницу. Млять!

Вылетаю из душа, как пуля, мечусь по ванной в поисках полотенца и, особо не церемонясь, накидываю его на бедра, напрочь проигнорировав ручьем текущую с волос воду.

– Лера? – кричу, выйдя в спальню и торопливо несусь в сторону лестницы, потому что, судя по звукам, у Совиной уже не просто паника, а настоящая истерика. Еще бы, черт!

Этот огромный леонбергер кого угодно повергнет в шок и сделает заикой. Мало кто знает, что это добрейшей души и наиглупейший пес, который просто любит играть. Вид у него такой, что на первых порах даже Костян близко подходить боялся, отшучиваясь, что если не загрызет, так залижет до смерти.

Проклятье!

Визги, писки, звон, грохот – все стало слышно отчетливей, и я не успеваю добежать даже до двери своей спальни, как мне навстречу влетает Лера. Зареванная, испуганная, босиком. А следом за ней цокот когтей по паркету, и летящий с заносами на поворотах Роки с высунутым до пола языком, буквально дышащий Совиной в пятки.

– Лера, что...

– Мир, он меня съест! – завизжала моя головная боль, со всего разбегу цепляясь за мою шею с небывалой для изящных рук силой, выводя меня из оцепенения.

– Черт! – рыкнул, пошатнувшись.

Еле устоял на ногах, едва не повалившись вместе с девушкой на кровать, и вот даже не знаю, кого ловить-то, твою мать, ее или поехавшее вниз с бедер полотенце?

Блин!