Катар

Когда командир вздрогнул и замер статуей, Семьдесят Седьмой испытал легкий сбой. Его сенсоры однозначно уловили изменения состояния Мирра. Проведенный анализ жизненных показателей, сходу выявил аналогию. То же самое произошло во время рейда. Вывод относился к мистической составляющей, анализом которой запрещалось заниматься в боевой обстановке. С учетом последних приказов, Семьдесят Седьмой расценивал ее именно таковой. Впрочем, к облегчению дроида, на этот раз все закончилось так же внезапно, как и произошло. Мирр открыл полные тоски глаза и коснулся виска. Он явно испытывал жесточайшую головную боль.

Машинально применив целительскую технику, Мирр откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Из того водопада образов он понял не так много, как хотел бы. Энакин для чего-то понадобился Силе. И ей было наплевать на так называемый баланс. Вырежет он джедаев или ситхов, станет злом воплоти или будет воплощением добра и света, все эти мелочи ее не волновали совершенно. «Черт, да он может быть кому-то просто отвертку подать должен!» — рыкнул Мирр, ощущая, как от мыслей и догадок голова распухает. В том, что Скайуокер — это такая себе «Бабочка Брэдбери» он теперь не сомневался. Беда лишь в том, что эта «бабочка», даже с оторванными крылышками могла и должна выполнить возложенную на нее миссию. Разумеется, в чем она заключается, и почему его никто заменить не может, Сила не сообщила. «Или я, тупой, не понял», — вздохнул Мирр поднимаясь с кресла.

— За этим следить, не трогать, дать пробраться в ангар, — бросил он адъютанту.

— Понял, сэр, — кивнул дроид.

«Все равно ее отпускать собирался», — подумал Мирр, отправляясь за Амидалой. Настроение у него где-то на точке замерзания находилось. Уловил он в ниспосланных видениях один смутный момент, о котором не хотелось думать. Они оба нуждались друг в друге. Именно поэтому Сила столь часто сталкивала их лбами, а ведь Мирр готов был кисточку с хвоста сбрить, лишь бы пореже избранного видеть. Увы, но на обоих у Великой имелись планы. «Ладно хоть Ганрею мозги вправил и услать в Гордианский предел успел», — переключился Мирр на отвлеченные мысли, запрещая себе ломать голову над планами непознаваемой по определению сущности.

Паршиво это, знать, что как ты не трепыхайся, а все одно сделаешь то, чего тебе на роду прописали. Вот вроде бы во всем остальном полная свобода, что хочешь, то и вороти, но все твои пути, даже лежание на диване, в итоге, к одному и тому же приведут.

Тряхнув гривой и окончательно очистив разум от лишнего, Мирр начал стягивать Силу и готовиться к противостоянию с Энакином. Он ни капли не сомневался, что тот сперва в драку полезет, а уж потом, получив по шее, разговоры разговаривать начнет. Так оно и вышло. Скайуокер, продемонстрировав великолепное ускорение, слепо бросился в бой. «Он же чуть свою ненаглядную не стоптал», — вздохнул Мирр, который с трудом удержался от того, чтобы не отойти в сторону. Похоже, Энакин и сам это осознал, а может просто не ожидал, что противник отключит поле своего меча и превратит его световой клинок в жалкий ножик. В любом случае, удар плашмя по руке он пропустил. Оставшись с переломом и безоружным.

Глава 48

Закончив отчитываться и дав ответы на вопросы, Энакин поклонился Совету и поспешил покинуть зал. Упускать возможность побыть с женой он не собирался. Пожалуй, единственное, за что он искренне и всей душой ненавидел войну — отсутствие времени для них с Падме. Конечно, был еще кодекс, запрещающий привязанности, но, честно говоря, Энакин не слишком-то и дорожил орденом. Если бы Падме не настаивала на сохранении их брака в тайне, он бы, вполне возможно, просто отказался от пути джедая. Это раньше он был одинок, а теперь — у него была Она. Его ангел. Падме. Именно к ней он рвался всем сердцем, с ней хотел проводить все свое время, ее ревновал к работе и другим мужчинам. За нее волновался, и, в конечном счете, воевал он тоже за нее.

Отпустив закончившего доклад падавана магистры задумались. Давно Совет не собирался в таком многочисленном составе, да еще и вживую. Война разбросала их по всей галактике, не всегда имелась возможность даже на связь выйти, впрочем, ничего удивительно, почти весь орден сейчас на передовой. Потери росли день ото дня, но более всего печалила магистров не смерть (нет ее, лишь Сила есть), а падения во тьму. Весь орден к незримой, но ощутимой черте скатывался. Чем больше на руках крови оказывалось, тем сильнее сердца грубели, души ожесточались и покидало их сострадание. Только никто не знал, как переломить ситуацию. Тьма будущее окутывала. Скрывала грядущее. Страшила хранителей мира, ставших во главе войск.

— Воины катары сильные, но не настолько, чтобы с одаренным обученным совладать, — нарушил тишину Йода.

— Не почувствовал в нем Силы Скайуокер, — резонно возразил магистр Фисто.

— Банты он перед собой не заметит, — буркнул Винду.

В наполняющей зал Высшего Совета ордена Силе пронесся легкий ветерок, который однозначно можно было интерпретировать как смех.