Кастро Алвес

бассейна Сан-Франсиско, близ Каетитэ, и с фазендой недалеко от моря, в Курралиньо *.

Здесь подолгу жила его семья, и сюда на праздники приезжали из столицы юноши-

студенты ухаживать за молодыми наследницами фазендейро.

8

Так начался роман между Клелией Бразилией и Антонио Жозе Алвесом, студентом-

медиком, который влюбился в девушку, еще когда та училась в Баие, в колледже доны

Перпетуа. Антонио работал тогда для практики в аптеке Жеронимо Жозе Бара-ты.

Ухаживанье продолжалось и во время каникул. Студент закончил университет,

попутешествовал и вернулся, чтобы жениться. Вскоре у Клелии Бразилии и Антонио

Жозе Алвеса родился первенец — Жозе Антонио. Супружеская чета переехала в столи-

цу провинции.

Тем временем майор Силва Кастро отправил своих остальных дочерей отдохнуть до

конца года на фазендах сертана Каетитэ *. Некоторое время они прожили там. Но

наступила засуха, и девушки решили вернуться домой раньше срока. Они направились

на фазенду Кабесейрас, которая не была затронута бедствием и где по уговору их ждал

отец. Поездка оказалась трудной: на дорогах нещадно палили солнце, деревья высохли.

Скот падал, люди спасались бегством. Девушек сопровождал брат майора — Луис

Антонио Кастро, хорошо знавший этот район. В пути они часто останавливались на

фазендах друзей, чтобы отдохнуть от утомительного путешествия под палящим

солнцем. Луис Антонио обсуждал с хозяевами ужасы бедствия и подсчитывал убытки,

которые

2*

19

засуха причиняла фазендейро, а девушки между тем развлекались.

Молодые люди из семей фазендейро радовались неожиданному приезду гостей: он

служил предлогом для импровизированных празднеств и нарушал скуку однообразной

жизни на фазенде. Наспех организовывались балы, шуточные забавы, игры. Гости и

хозяева на время забывали о засухе, о гибнущем скоте и даже о беженцах, бредущих по

дорогам сертана.

Так путники добрались до фазенды капитана Иносенсио Пиньейро Кангусу,

крупного землевладельца, героя войны за независимость, соратника Силвы Кастро. В

честь дочек своего старого друга гостеприимный хозяин устроил пышное празднество.

Кангусу сделали все, чтобы в шуме танцев и игр забыть о растрескавшейся от засухи

земле. Для девушек это были незабываемые дни. Луис Антонио и Иносенсио допоздна

засиживались на веранде каза-гранде, ведя свои долгие беседы. Иногда капитан

рассказывал девушкам о приключениях майора Силвы Кастро и его батальона в битвах

за независимость. Девушки слушали рассказы как зачарованные, но с еще большим

воодушевлением принимали они комплименты и любезности молодых людей из семьи

Кангусу.

Порсия чувствовала странный холодок в сердце каждый раз, когда ее черные глаза

испанки встречались с беспокойным взглядом Леолино Кангусу, юноши порывистого и

привлекательного, сильного, как неукрощенный конь из числа тех, что носятся по

полям Каетитэ. Глаза Порсии были прикованы к нему; когда она встречалась с

покоряющим взором Леолино, всю ее охватывала дрожь. Она не должна любить

юношу: ведь девушка из хорошей семьи не может поднять глаза на женатого человека,

как бы ни был он красив и притягателен. А Леолино недавно женился, соединив имя и

состояние Кангусу с именем и состоянием другой влиятельной семьи в сертане. Это

был брак по расчету, и у его жены не было в глазах той нежности и любовной неги,

9

которыми светился взор дочери Кастро, подобной цветущей жамбо '. Порсия знала,

что по закону сер-гана мужчина может обладать женщиной лишь после того, как он дал

ей в браке свое имя. Она знала, что, когда этот закон нарушался, виновных жестоко

наказывали. Но что ей до всего этого перед зовущими глазами Леолино, перед его

9

устами, жаждущими поцелуев? Что законы перед любовью? Холод охватывал сердце

Порсии.

Однажды, лежа в гамаке на веранде, девушка глядела на большую круглую луну,

которая плыла в ясном небе над фазендой. Серебряный свет разливался по полям, это

была одна из тех мягких ночей, когда томление нисходит от луны и звезд, поднимается

от самой земли, от пахучих листьев, от цветущих кустов жасмина. В доме играли в

фанты. Порсия слышала молодые голоса и смех. Слушала с грустью, лениво

растянувшись в гамаке, купаясь в лунном свете. Она закрыла глаза, и тотчас встал

перед ней образ любимого, но любимый ведь связан с другой узами закона, и она

никогда не сможет даже признаться ему, что любит его. Порсия не отрывает взора от

видения, она вся устремилась к нему, словно цветок, открывающийся утренней росе.

Она не слышит приближающихся шагов, не слышит учащенного дыхания. Но когда

чьи-то губы касаются ее губ и сливаются с ними в поцелуе, она знает: это могут быть

только губы Леолино, шероховатые и бархатные, грубые и ласковые. И как цветок,

окропленный росой, она откидывает голову на гамак и не находит слов, чтобы что-либо

сказать ему.

Леолино говорит, что любит ее, но перед Порсией возникает неумолимый закон

сертана; жена Леолино, родители, их семьи — что все они скажут? Но Леолино снова

целует ее, она чувствует на своей груди руку любимого, и прикосновение этой руки

нежнее, чем лунный свет. Они решают бежать вместе. Впер-