Кассиопея

– Я просто… – Тэён перехватывает бутылку другой рукой, все еще отсмеиваясь, – просто думал над тем, что именно делает это зеркало. И мне кажется, что оно связывает миры, которые больше всего похожи друг на друга.

– Допустим, – Чонхо нехотя кивает, – где-то и вправду есть похожие планеты. Но если Вселенная бесконечна, их может быть сотни, тысячи, миллионы даже. Почему же зеркало соединило именно два наших мира?

– Ну, – Тэён чешет макушку, – возможно, они похожи больше всего. Как бы… в теории есть и другие, конечно, но… наверное, у них нет того, что есть у нас.

– И что же это? – Мингю перестает смеяться так же резко, как и начал.

– Зеркало, – Юбин упирается подбородком в свое колено, – а может, и нет. Может, причина в прямо противоположном – не в наличии чего-то, а в его отсутствии.

Мингю громко шмыгает носом и криво усмехается. В голове все мешается, в водоворот закручивается, и нельзя уже отличить одну мысль от другой. Какие-то японцы с коллекциями зеркал, мультивселенная, похоже непохожие миры, еще какой-то бред. Что с этим всем делать? С этими знаниями напрасными, с такими же бесполезными теориями? Они могут сколько угодно искать, могут прочитать сотни книг, но никогда не узнают правды.

Все, что Мингю имеет сейчас: Чонхо, который рядом, Тэёна с Юбином, которые почему-то решили окунуться в это все с головой вместе с ними, зеркало и собственное желание вернуть все на свои места. Ведь неправильно так. Неправильно совершенно, верно? Мин должен вернуться сюда, потому что это место – его дом. У Мингю дома нет, но Мингю переживет. Он много чего пережил – сможет и это. Тэён как-то назвал его тараканом с поправкой «посимпатичнее только», потому что Мингю жив и дышит вопреки всему. Он, блядь, бессмертный.

– Зачем вам все это? – все-таки спрашивает Мингю, заглядывая Юбину в глаза. – Зачем вы пытаетесь строить какие-то теории, почему хотите помочь совершенно незнакомому человеку? Зачем?

– Речь ведь не только о тебе, – Юбин поджимает губы, а потом почему-то улыбается, – да, возможно, толку от того, что мы узнали, никакого нет, но… Разве ты бы смог сидеть сложа руки, если бы с кем-то, кто тебе важен, произошло… такое? Разве ты бы не захотел узнать правду?

– Скорее всего, придется смириться с мыслью, что правды нам не узнать никогда. – Мингю опускает взгляд, а после неуверенно переводит его на Чонхо, который, кажется, все это время смотрел на него. – Истина размыта так же, как наши с тобой параллели, – добавляет он тихо после нескольких секунд молчания.

Чонхо подается чуть вперед, опираясь ладонью о мягкий ковер, но замирает. В его глазах читается что-то непонятное. Нечто такое, что хочет жизнь обрести, но не имеет права на это.

Мингю знает, что эти слова Чонхо принадлежат. Помнит, что услышал их в самый первый день. И как внутри хрустнуло нечто такое, что и так уже давно поломанным было. Оно хрустит и сейчас, с треском, грохотом почти, падает вниз, к ногам самым. Потому что невысказанное навсегда останется таковым.

– Чонхо, – зовет Тэён, противно растягивая гласные; хлопает его по плечу, заставляя на себя посмотреть, – я знаю, что ты все еще ненавидишь меня, но окажи любезность.

– Какую еще любезность? – Чонхо стряхивает чужую руку с себя, но недовольства на его лице почти нет.

– Выйдем на пару слов. – Тэён поднимается на ноги.

Когда они выходят из комнаты, Мингю берется за бутылку виски, чтобы хоть чем-то занять руки, и встряхивает волосами, будто это может как-то помочь избавиться от сгустившегося внутри напряжения.

Становится немного неуютно. Не то чтобы компания Юбина так уж сильно его напрягала, но оставаться с ним наедине… странно. Да, пусть будет «странно». Обычно в таких ситуациях люди пытаются завести ни к чему не обязывающую беседу, лишь бы не сидеть в тишине, но Мингю кажется вдруг, что разговор между ними, пускай и откровенно глупый вроде «дерьмо погодка нынче», сделает атмосферу еще более неловкой.

И что Тэёну вдруг понадобилось от Чонхо, который не сказать что в лютом восторге от его общества? Мингю отпивает из бутылки и кашляет пару раз. Он слишком стар для такого крепкого алкоголя.

Юбин немного ерзает на месте и искоса смотрит на Мингю; дергает ворсинки на ковре пару раз, а после все-таки решается:

– Ты знаешь…

Мингю приподнимает брови, оборачиваясь на голос.

– Я хотел извиниться. Ну, за тот случай, когда пришел к вам и… Некрасиво получилось. Я ведь думал, что…

– Все в порядке. Ты же не знал. – Он протягивает Юбину бутылку.

– Когда Тэён рассказал про тебя, я почему-то не смеялся даже. – Тот медлит несколько секунд, смотрит на бутылку, а затем все-таки делает глоток. – Как бы… все сразу на свои места встало. Я даже облегчение испытал.

– Что, настолько неприятно было видеть Мингю таким? – Он кривит губы, и выглядит это, наверное, угрожающе, потому что Юбин хлопает глазами и сразу же мотает головой: