Кассиопея

На скамейке возле дома лежит пачка сигарет. Мингю смотрит на нее пару секунд, прежде чем дверь дома открывается и наружу выходит человек, который не так давно спас его от голодной смерти на улицах Сеула.

Мингю смотрит на Санхёна и отвернуться не может. Хочет ухватиться за что-нибудь, но опоры нет.

Санхён замечает их не сразу – только после того, как запирает дверь на ключ. Замирает на первой ступеньке, смотрит на Мингю вопросительно. Кажется, открывает рот, чтобы спросить стандартное «Вам помочь?» или «Вы ищете кого-то?»

(Ищу. Себя.)

Мингю отворачивается и быстро идет дальше, крепко схватив Чонхо за рукав рубашки. Тот не сопротивляется – только осторожно высвобождает ткань одежды из пальцев Мингю, чтобы вместо этого неуверенно взять его под локоть и увлечь в противоположную сторону.

Солнце все такое же бешеное. Мингю щурится, морщится, смотрит под ноги себе, хочет исчезнуть под своей тенью на асфальте. Не может. Предсказуемо.

Его жизнь вывернута наизнанку. Его жизнь – отголоски нормальности. Его жизнь – миражи чужого настоящего. Он только и может, что касаться призрачных намеков на то, что он имел отношение. Что тоже жил. Что он тоже – был. Был среди этих людей: Тэёна, Чонхо, Санхёна. Что касался их – напрямую и не совсем. Что был частью их жизни.

(Мингю только и может, что смотреть на искаженные миражи самого себя.)

Была ли его жизнь такой, чтобы хотеть к ней вернуться? Была ли его жизнь настоящей? Была ли она вообще? Где начинается и заканчивается путь этого корабля-призрака?

Запястье почему-то начинает болеть, хотя болеть там нечему.

Мингю засыпает на диване над раскрытым конспектом, но резко вздергивает голову, когда раздается дверной звонок. Шмыгает носом, смотрит на плывущие перед взглядом строчки, написанные не его рукой, и пытается проморгаться. Звонок раздается еще раз.

На часах девятый час вечера.

Он слезает с дивана и идет ко входной двери, яростно натирая глаза рукавом рубашки. Со стороны ванной шумит вода. Наверное, Чонхо в душе. Пусть утопится, Мингю думает.

Он открывает дверь и сразу же просыпается. Потому что за порогом стоит Тэён. Переминается с ноги на ногу, крепко сжимая в одной руке шуршащий черный пакет из 7-Eleven, и смотрит на Мингю так неуверенно, что шикнешь – сразу же убежит испуганно.

– Привет.

– Привет, – кивает Мингю; вспоминает вдруг слова Чонхо, что он Тэёну все рассказал, и становится так неуютно, что хоть в окно выходи. Он чешет затылок и оглядывается себе за спину. – Ты к Чонхо?

– Нет, к тебе, – мгновенно отвечает Тэён и запинается, – то есть… к вам обоим. Если вы не против.

– Чонхо топится в душе, так что здесь пока только я. Проходи. – Мингю сторонится, чтобы тот вошел.

Тэён неловко разувается, проходит внутрь квартиры. Достает из пакета несколько банок пива и ставит их по очереди на обеденный стол.

– Чонхо сказал, что ты любишь пиво, – объясняет он, пряча глаза.

– Ага, спасибо, – бросает Мингю, открывая одну из банок и сразу же отпивая. – А ты чего пришел? Любопытство расперло?

Тэён вздыхает, мнет в руках пустой пакет и вдруг закатывает глаза. Мингю приподнимает брови, совершенно не понимая настолько противоречивой реакции на свои слова.

– Можно и так сказать.

– То есть ты реально поверил во все это?

– У меня что, выбор есть?

– Выбор есть всегда.

– Не в этом случае.

– Окей. – Мингю запрыгивает на подоконник, ставит рядом с собой банку пива и замечает вдруг невдалеке пепельницу – новую совсем, оранжевую, в виде тыквы. Хочет заржать во весь голос, но только пододвигает ее ближе к себе. И когда Чонхо успел? – И все-таки. Чего пришел?

Тэён отодвигает один из стульев и разворачивает его, садится к Мингю лицом. Открывает банку пива тоже. Мингю за ним наблюдает предельно внимательно – не потому что боится, что в него вдруг этой банкой пива кинут, а потому что слишком уж интересно найти все возможные различия между человеком перед ним и тем, кто остался в том месте, что было его картонным домом.

– Как ты? – спрашивает Тэён.

– В смысле? – не понимает Мингю, закуривая сигарету.

– Ты много смыслов видишь? Лично я – только один. – Тэён поднимает банку и делает глоток, не сводя с него глаз.

– Заебись я, – бросает Мингю, стряхивая пепел в оранжевую пепельницу, которая выглядит так же тупо, как и весь этот разговор, не говоря уже о самом наличии Тэёна в этой квартире. – Слушай, я правда не знаю, что тебе сказал Чонхо, но можешь не волноваться. Я уйду отсюда сразу, как только смогу. Ваш друг вернется и…

– Да ладно тебе, – отмахивается от него Тэён, чем заставляет Мингю застыть вопросительной такой статуей, которая не успела поднести сигарету ко рту. – Дело не в этом, – сразу же оправдывается Тэён, видя чужое непонимание. – Да, я переживаю за Мингю, но Чонхо заверил меня в том, что он сейчас в надежных руках, поэтому…

Мингю давится дымом, но чувство такое, что всей сигаретой сразу. Кашляет почти до слез и отпивает пива, чтобы промочить горло. Кашель все равно никуда не девается. Проще уж легкие выплюнуть, чем вот так.