Кася

Путем проб и ошибок я получила относительную самостоятельность и навещать генерала могла в любое время, чем очень часто и пользовалась. Виварий оказался довольно тихим местом, что казалось мне особенно ценным. Встретить здесь кого-то, кроме редких боевиков-старшекурсников или специальных рабочих, было нельзя.

Так продолжалось примерно месяц, а потом меня заметил аспид.

Одним пасмурным днем, задумавшись об отварах и снадобьях, я прошла вольер генерала и остановилась, только когда справа меня позвали знакомым голосом:

– Пушис-с-стая, что ты здес-с-сь делаешь?

Вздрогнув, я вынырнула из безрадостных дум и огляделась. Кадай, чуть покачиваясь, вытянулся в вольере слева от меня. Его черная чешуя сквозь зачарованное стекло отливала синевой.

Я невольно обернулась назад, туда, где меня ждал линорм. Кажется, я даже слышала его растерянное ворчание.

– Пришла проведать генерала.

В последнее время, каждый вечер после ужина, я сбегала от хозяина и его друзей. Особенно боялась оставаться наедине с Наей, которая Каси щупала меньше, чем Морру, и проводила добрых два часа у генерала, рассказывая, как меня все достали и почему я считаю, что люди то еще зло. Похуже блох. Блох хотя бы можно вывести, а с людьми что делать? Они же живучие, их много, и всем от меня что-то нужно.

Чаще я жаловалась на Велу и Аррануша, порой доставалось Нае, изредка и Илис получал свое. Рован молчал, слушал и сочувственно вздыхал, подставляя бока для почесывания. Мы в полной мере наслаждались обществом друг друга.

– Меня тоже можно проведывать, пушис-с-стая, – с намеком произнес аспид.

– Приму это к сведению, – осторожно пообещала я, сделав сразу два шага назад. Зря, наверное. Если бы отступала постепенно, может, он этого и не заметил бы.

– Куда с-с-собралась? – гневно зашипел змей. – Вольер открой!

– А с чего бы мне это делать? – Кадай помрачнел. – К тому же ты и сам умеешь выбираться…

– Эти глупые мяс-с-сные деликатесы на ножках что-то заподозрили. Теперь с-с-стараются не ходить ко мне в одиночку и обвешиваются вс-с-семи возможными оберегами против ментального воздействия.

– А почему они на тебя не пожаловались?

– И что они скажут? Что им кажется, будто я на них как-то воздействую? Никаких доказательств нет.

– М-да-а-а…

И этого типа Керст выбрал себе в качестве подчиненной нечисти. Какую же серьезную ошибку он совершил.

– Пушис-с-стая, выпусти меня.

– Вообще-то я… Морра.

– Морра, лапушка, будь душкой, сделай, как он просит, – проурчали справа, – и меня вниманием не обдели.

Напротив Кадая жил илистый кот. Ну кто бы сомневался?

Самым грустным во всей этой ситуации было то, что я их действительно выпустила и даже не сильно ворчала, когда они решили обустроиться в вольере Рована. С тех пор у меня появилось целых три слушателя. Понимающих и сочувствующих, к которым я ходила каждый день излить душу.

Иногда Кадай жаловался на Керста, но чаще всего мы с котом наперебой ныли, жалуясь на все без разбору. Рован молчал и слушал. Молчал он до середины весны, исправно выполняя роль слушателя и изредка тихо рыча на аспида, стоило тому подползти ко мне, по мнению линорма, слишком близко.

Илиса такое положение дел вполне устраивало.

Черствый хозяин радовался, что слушать меня приходится генералу, а не ему, и всячески потворствовал моим каждодневным походам к линорму. Пару раз даже сам тащил меня в виварий, не слушая стенаний и требований прекратить издеваться над беспомощной рагрой.

– Это негуманно! – утверждала я, на что Илис только пожимал плечами и увеличивал скорость.

Со временем я перестала сопротивляться и послушно семенила за хозяином, демонстративно сопя ему в спину. Его это раздражало. Я это прекрасно знала, и он тоже знал, что я знаю, отчего раздражался только сильнее.

В тот день хозяин, не изменяя себе, тащил меня сквозь дождь в виварий, набросив мне на голову свой китель и почему-то считая, что этого достаточно.

Этого было недостаточно. Легкие замшевые сапожки промокли за первые три минуты; все остальное время они копили влагу, чтобы не высыхать подольше или, если очень повезет, испортиться и оказаться в мусорке. Такое странное стремление самоубиться. Потому, оказавшись в виварии, я, не глядя по сторонам, поспешила к линорму – жаловаться на хозяина.

Следом за мной, не отставая, скользил аспид, которого я заметила, лишь открыв вольер генерала. Мимо меня на приличной скорости проползло длинное черное тело, первым оказавшись внутри.

Когда Илис узнал, что свободное время я провожу не только в компании линорма, но и пары хищной и не вызывающей доверия нечисти, он стребовал с Аррануша браслет, какие носили работники вивария. Теперь напавшая на меня нечисть рисковала серьезно огрести. Я могла чувствовать себя полностью защищенной и уже хотя бы здесь ничего не бояться. Но почему-то все равно продолжала бояться. Парадокс. Наверное, Илли была права, и это особенность моего вида. Лучше бы наш вид умел летать, честное слово.