Кася

Заглядывающий под кровать кадет на моего любимого хозяина походил мало. Начиная от длинной царапины на щеке и заканчивая общим слегка помятым видом. Все это был не мой хозяин, а какой-то чужой потрепанный доходяга с недобрым огнем в глазах и сильной жаждой к членовредительству.

– А в виварий меня кто сегодня берет? – робко уточнила, надеясь, что до вивария мы все же доберемся и меня прямо здесь и сейчас за порчу чужого имущества не придушат, не глядя на нарушение «Устава» и последующие за этим наказания. В виварии у меня еще были шансы выжить. В руках хозяина – нет.

Илис продолжал буравить меня тяжелым взглядом.

– А эта куртка мне никогда не нравилась. Она страшная.

– Она удобная и теплая, – огрызнулся он, с грустью добавив: – была.

– И страшная, – не сдавалась я, сверкая из темноты глазами. Как это выглядело со стороны, не знала, но очень надеялась, что устрашающе. – Мое чувство прекрасного было не в силах это выносить…

– Ночевать сегодня останешься в своем вольере, – не дослушав, решил хозяин и поднялся.

Разговор был окончен.

– Ч-что-о-о?! – Выскочив из-под кровати, я вцепилась в его штанину и заверещала: – Хазяин, ты не можешь так со мной поступить. Это нечестно. Это жестоко. Это несправедливо, в конце-то концов!

Во время ужина, вместо того чтобы есть, строила несчастные глазки хозяину, который цинично игнорировал мои взгляды и невнятное бормотание. Игнорировал и ел, не глядя по сторонам. Кажется, та курточка была его любимой, и мне предстояло поплатиться за столь непочтительное к ней отношение.

Бессердечный гад моим воплям не внял, жалостью не проникся и в виварий все равно понес, поэтому в жуткое пристанище подчиненной нечисти я вносилась голодная и безнадежная.

Виварий представлял собой небольшое серое одноэтажное здание с двумя пристройками и навесом. Двустворчатая стальная дверь на тугих петлях с трудом открылась, пропуская нас в теплое, пахнущее землей и почему-то грибами помещение.

Внутри виварий больше всего походил на просторную человеческую тюрьму и оказался значительно больше, чем выглядел снаружи. Вольеры располагались напротив друг друга. По толстому стеклу, отгораживавшему их от коридора, изредка проходила рябь защитных заклинаний.

– Хазя-я-я-яин, давай отсюда уйдем, пожалуйста. Мне тут плохо…

Прижав уши, я мертвой хваткой вцепилась в воротник хозяйской рубашки, с ужасом глядя по сторонам. В некоторых вольерах сидели чьи-то подчиненные хищники, начиная от человекоподобной мелавицы и заканчивая угрюмым онаком.

Я была неправа. Кроме илистого кота и аспида здесь проживала нечисть пятикурсников. В полностью обустроенных, максимально приближенных к естественной среде обитания вольерах. Пустующие вольеры представляли собой простые коробы с голыми белыми стенами и рассеянным слабым освещением.

Три дюжины просторных клеток выстроились в ряд. Хозблок находился аккурат посередине, между восьмым и девятым вольерами.

В большой светлой комнате с огромным столом по центру и развешанным по стене рабочим инвентарем нас уже ждали.

– А я сказал, ты будешь отзываться на имя Энарик! Так звали подчиненного фаро моего отца! – покрасневший от злости Тайс орал на сидевшего здесь же кота, потрясая зажатым в руке скребком. – Фаро, а не какого-то илистого кота!

– Вообще-то, если судить объективно, илистый кот лучше фаро. Он быстрее, сильнее и в темноте видит, – не смогла смолчать я.

– Зато по поводу имени он не спорил и согласился на него сразу, – огрызнулся рыжий, бросив скребок на стол, в груду такого же небрежно сваленного инвентаря.

Кот, почувствовав поддержку в моем лице, воспрял духом.

– Представляешь, мелкая, каждый день является сюда и требует, чтобы я отзывался на это дурацкое имя. До сих пор понять не могу, как этот недоумок умудрился меня подчинить.

Тайс тихо зарычал. А я очень надеялась, что хозяин, глядя на такие непростые отношения друга со своей подчиненной нечистью, осознает, как же ему со мной повезло.

– И почему-то считает, что я должен таскать ему вещи для работы, – жаловался кот, разглядывая меня без всякого гастрономического интереса. Он был сыт и на какую-то мелкую рагру, в которой меха больше, чем мяса, смотрел равнодушно.

– Скажи спасибо, что не заставляю убирать вольеры, – прошипел Тайс.

Кот смерил оценивающим взглядом свои лапы, которые для уборки были совершенно непригодны ввиду их анатомической особенности, потом воззрился на хозяина и с поражающей искренностью признался:

– Хотел бы я на это посмотреть.

Тайс тоже заценил огромные, но совершенно обычные кошачьи лапы, и сник. Сжав и разжав кулачок несколько раз, я с гордостью покосилась на хозяина. У меня, в отличие от кота, лапы по строению больше походили на человеческие руки. Только мохнатые, маленькие и с коготками. Своего рода приятное дополнение к слабосильному мелкому телу.

Илиса мои особенности не интересовали. Он на меня даже не посмотрел ни разу. Дождавшись, когда рыжий перестанет пыхтеть, хозяин спокойно поинтересовался:

– Почему он не в вольере?

– Мы решили, что им нужно немного размяться, – сообщили веселым голосом сзади.