Кащей и Иван

Удивительно теплый прием Кощея подкупал Иванушку. Ему хотелось всё больше получше узнать Бессмертного. И с ним было интересно. С ним было комфортно. Только смущали странные улыбки и нежное «любимый». Именно об этом и хотел спросить у Кощея Иван, да не решался. Отложив важный вопрос на завтра, Иванушка прикрыл глаза, да сам и не заметил, как уснул крепким сном.

Проснулся Иван с первыми лучами солнца. Выглянул из окна поприветствовать новый день. Потянулся, осматривая раскинувшийся сад под окнами и замер от изумления, забыв опустить руки. Сад был дивный, словно райский. Удивительные цветы раскрывали свои лепестки ярких расцветок. А над садом от стен дворца до высокого забора тянулась сетка.

— О, Ванюша, проснулся! — услышал добрый молодец за спиной и резко развернулся, чтобы приветствовать хозяина замка.

Бессмертный и сегодня был неизменен черному цвету в одеждах. Шелкова рубаха простого кроя, брюки и высокие сапоги. Только широкий пояс выделялся, так как был серебристым. Волосы красиво ниспали на плечи. Иван удивлялся суровой красоте Кощея. Одни выразительные глаза чего стоили. Черные, как сама ночь, что можно утонуть в них.

Бессмертный тепло улыбался, подходя ближе.

— Ну как, правильно я понял твою задумку, — обратился он к Ивану, кивая головой на окно.

— Да, именно так, даже лучше. Я не предполагал, что сад может быть таким красивым.

— Это обычные растения для жар-птицы. Надеюсь, она будет чувствовать себя как дома. Пойдем завтракать? — бодро позвал Бессмертный юношу и обнял за плечи. — Хочу позвать тебя с собой за море-океан. Поедешь добывать жар-птицу?

— Поеду, — с радостью отозвался Иван, не задумываясь.

— Ну тогда завтракать и в путь. Дорога неблизкая и придется плыть на корабле.

* * *

Иван был счастлив. Он никогда в жизни не ходил по морю-океану. Он никогда и не мечтал оказаться на борту корабля и стоять у бортика вглядываясь в даль, туда, где небо сливается с водной гладью.

— Я смотрю, тебе нравится наше путешествие, — неожиданно раздался ласковый голос Кощея над самым ухом Ивана.

Обернувшись, добрый молодец с минуту разглядывал теплую улыбку, которая не сходила с губ Бессмертного за время их знакомства.

— Да, очень. Даже помыслить не мог, что оно такое большое.

— Да, оно такое, — усмехнулся Кощей и оперся руками о перила, всматриваясь в даль. — Удивительно, правда? Мир такой огромный.

— Да, — согласился Иван, поглядывая на Кощея.

Ему опять казалось, что тот взгрустнул. И захотелось Ивану взбодрить попутчика, хотелось услышать искренний смех.

Бессмертный словно почувствовал взгляд добра молодца, обернулся к нему, и улыбка его стала еще горче.

— А ты такой единственный, Ванюша. Я исколесил весь свет, был во многих странах, но ты рождался только в тридевятом. Не знаю почему. Пришлось и поселиться там, чтобы иметь возможность с тобой встретиться.

— Я хотел спросить, ты всё время говоришь, что мы с тобой раньше встречались.

— В твоих прошлых жизнях, Иван, — с готовностью ответил Кощей.

Их взгляды встретились, и Иван запутался в своих чувствах. Что-то странное происходило с ним. Что-то тянуло его к Кощею, словно они и вправду были старинными друзьями, как говорил Бессмертный. Иван вздрогнул, когда холодная ладонь накрыла его, покоящуюся на перилах. И тут же Ваня стал вспоминать, раз за разом переживая свое рождение, встречу с Кощеем. Обмирал от того, как озлобленно срубал голову Бессмертному, не замечая улыбку на бескровных губах и нежность в черных глазах. Он в этот момент чувствовал только холодную решимость уничтожить ирода. Погружался с одинокие холодные дни, которые были и в этой жизни. Вновь умирал, с радостью принимая этот дар, чтобы опять возродиться.

Очнулся Иван в бережных объятиях Кощея, который прижимал его к себе, успокаивал. А из глаз Ивана текли слезы, и душила странная безысходность, тоска.

— Прости, — прошептал добрый молодец, отстраняясь.

Он покраснел, удивляясь своей слабости. Никогда прежде не ревел, а тут сами льются. Кощей опустил руки и насмешливо рассматривал понурого Ивана. Он понял, о чем пригорюнился добрый молодец, вновь поражаясь доброте душевной и простоте наивной. И не выдержал, заключил его в крепкие объятия, вороша золотые кудри, бодро выкрикивая, чтобы разогнать черную грусть из добра молодца:

— Не за что, Ванечка! Судьба у нас такая: тебе рубить, мне умирать! Главное, что это ты, Вань. А то, что убиваешь, так привык уже. Первый раз самый обидный был. Глупо же получилось.

— Ну, да, — согласился Иванушка.

Высвободившись из рук Кощея, он улыбнулся, вспоминая, что запнулся о тело убитого зайца и упал, выставляя меч. Просто чудом угодил смеющемуся душегубу проклятому в грудь. Хотя не смешно ему было, а грустно. Вспомнил Иван многое и поразился слепоте своей.

— Ты добрый, — выдал он Бессмертному, отворачиваясь. Оперся о перила, всмотрелся вдаль и продолжил:

— И баба Яга очень добрая и милая. Думала, я не заметил, что челюсть вставная, а сама она молодая, да пригожая. И Волк твой добрый. Ведь помогал мне всегда, ни в чем не отказывал.

— Да как тут откажешь, — подал голос Серый, — он же любит…