Карты судьбы

— Иди за мной, иди за мной! — поддразнивал дракон. — Где ты, человечек?

Ах ты… рыбина! У Гейджи испарились последние остатки почтения — сейчас Дракон был обыкновенным дразнившим ее мальчишкой, с которым они поспорили «кто быстрее». И она спешила и спешила вперед, пока не поняла, что тело ее не устает, а наоборот — наливается силой, что движется она все стремительней и легче, что уже почти догоняет его…

Дракон поджидал ее, ходя по кругу в огромном, освещенном издалека сверху, колодце.

— А ты не забыла, что надо дышать? — услышала она насмешливый вопрос. Гейджи, спохватившись, ужаснулась, забила руками…

Плавниками.

Она изогнулась, рассматривая себя. Ее новое тело было…

— Прекрасно, — сказал он. Та, что совсем недавно звалась Гейджи, обнаружила, что у его голоса есть свой тембр — приятно рокочущий, чуть насмешливый.

— Да, — просто согласилась она.

И он тоже (хотя с чисто драконьей точки зрения она уже не считала его прекрасным) был очень и очень… хорош. Он почти засмеялся — чуть смущенно и проказливо:

— Я рад!

И тут же добавил:

— Теперь понимаешь, как тебе раньше было тесно?

Воспоминание о крохотном, слабом, таком… странном прежнем теле быстро таяло, словно уносилось встречным течением.

— Легче, легче, — сказал он добродушно. — Не спеши. Тебе надо привыкнуть.

Море стало совсем другим. Море переливалось и искрилось цветами, которых она никогда не видела, и для которых в языке людей не было даже названия. Дно было четким, выпуклым, словно она смотрела на него сквозь изогнутую линзу, можно было сосчитать каждую песчинку, каждую чешуйку плывущей внизу рыбы, а если оглядеться — и на многие мили вокруг… что такое мили?… Она ощущала всей кожей своего великолепного тела малейшее колебание моря, слабейшее течение, которое облегало, обтекало, ласкало ее…

И еще — море не молчало. Оно было полно голосов и разговоров и доносящихся издалека песен — песен драконов и тех, очень похожих на дельфинов, но все же людей, которых на берегу называют Морским народом.

Драконов-людей сейчас почти не осталось, говорил ее брат. Старик, живущий на Западном побережье и превращавшийся в Дракона лишь во время черной луны. Пара, обитающая на небольшом острове близ Морского Пика. Еще, говорят, есть целая колония где-то на юге, но оттуда давно не подавали вестей. Во всех Говорящих течет кровь Дракона, но немногие об этом знают, потому что людская память коротка, песен драконов о прошлом они почти не слышат, а еще меньше — понимают. Тем же, кому удалось сохранить память и способность к превращению, приходится таиться, ибо большинству людей такое умение внушает не восторг, а ужас.

— Значит, и моя мать…

— А, Отказавшаяся! — равнодушно заметил Дракон. — Отцом Драконом ей был дарован выбор, и она выбрала. Мы рады, что ее дочь совершенно иная…

Что-то не понравилось ей в этом замечании.

— Я тоже что-то выбрала?

Дракон ответил не сразу.

— Ты должна говорить не со мной. Мы знаем, есть такие, как ты, но я их никогда не встречал. Я уже рассказал о тебе, и все тебе рады. Многие и многие прибудут на Встречу Черной Луны, чтобы познакомиться с тобой. Но я — я! — первый узнал тебя! Ну, а теперь ты займешься этими людьми?

Если драконы умеют смеяться, то Гейджи-Дракон засмеялась:

— С удовольствием!

Утро началось с сюрприза — никто из людей Грожа не пришел накормить пленников. Пираты и без того не жаловали их обильным питанием, но голодом еще морить не пытались. И никто их не охранял. Обычно все время кто-то торчал поблизости — слабое утешение, что Грож все-таки немного опасается своих пленников — а тут никаких следов.

— Может, они уплыли? — сказал Хорстон.

— Чего ж так сразу? — лениво возразил Саймон. — Им еще наш город выгребать и выгребать…

— Я же говорю, вчера был какой-то шум!

— Просто перепились… Будь они моей командой, утопил бы всех сразу.

— А кого не утопил, вздернул бы на рее! — поддержал Хорстон.

— Мечты, мечты! — капитан легко поднялся с лежанки в углу, размял ноющую спину. Синяки и ссадины еще не сошли. Приник рядом с Хорстоном к узкой щели в окованной массивной двери. Послышался слабый шум. Саймон прильнул к двери теснее. Пробормотал:

— Не понимаю…

Хорстон увидел, как напряглось его плечо.

— Что там?

Ригерт на миг оторвался от щели, взглянул горящим глазом.

— Похоже, идут наши. Без охраны.

Снова приник к двери.

— С ними…

— Кто?

Саймон сощурился и тихо засмеялся:

— Чертова девчонка! Я же говорил тебе, она жива! Понимаешь? Она жива!

— Где? Да дай же мне взглянуть!

Четыре кулака ударили по загудевшему дереву.

— Эй! Мы здесь! Мы здесь!

— Дракон отпускает вас, — сказала Гейджи. Саймону казалось, девушка все время прислушивается к чему-то, чего не могли услышать они. Может, сам Дракон говорит с ней беззвучно? — Берите то, что успели найти, и уплывайте. И никогда больше не появляйтесь у этих берегов.

Гейджи замолчала. Моряки переговаривались, задавали вопросы, но она молчала, потому что это ей было уже неинтересно. Она должна была донести до них Слово Дракона — и снова вернуться. Вернуться к ждущему ее морю. К ждущему Дракону.

— А что с теми… с людьми Грожа?