Карты рая

— Чтобы с тобой говорить, надо держать под рукой словарь, — перебила Сато. — Ты не напомнишь мне, что такое «эдем»? И вообще, откуда ты набрался всей этой ерунды?

— Я так понял, ерундой ты называешь мои скромные знания? — поинтересовался Хейл. — Другие называют это эрудицией.

— Я бы назвала это словесным мусором.

— Спасибо, — с некоторого времени Хейл стал более снисходительным, — ты очень любезна.

— А ты?

— Я? Я безгранично терпелив. И вообще, мне пора готовить прыжок. Если я ошибусь, то нам предстоит неопределенное время загорать в вакууме.

— Ты так и не сказал, что случится, если планета окажется благополучной.

— Ах да! Если условия будут идеальны: оптимальное соотношение кислорода, солнечные ванны, нет опасных хищников и микроорганизмов, то едва колонисты освоятся, им станет тягостна опека центральной власти, раздутого аппарата с массой начальников отделов, заместителей и секретарей. Начнется неконтролируемое расселение, при этом попытки поддержать жесткий контроль ни к чему хорошему не приведут. Скорее всего за пару поколений человечество рассеется, распавшись на небольшие общины. При этом культурное наследие материнской планеты будет в основном забыто, и через несколько столетий от него останутся одни невнятные легенды. И все начнется сначала. В любом случае утопии не будет.

— Я даже не стану спрашивать у тебя, что это такое.

— Был такой царь Утоп, — начал Хейл. — Персонаж из сказки для взрослых, которую написал один монах, серьезно задумавшийся о несправедливости мира.

— Ты мне уже надоел со своими сказками. Откуда ты всего этого набрался?

— Видишь ли, — сказал Хейл, неторопливыми движениями коротких пальцев гася и зажигая на экране яркие прямоугольники диалоговых окон, — у меня как-то был случай, когда я оказался надолго заперт в помещении, наполненном толстыми и старыми книгами, с корешков которых нужно было постоянно сдувать пыль. Надеюсь, тебе не надо рассказывать, что такое книги?

— Знаю, — заявила Сато. — Это такие толстые тетради с напечатанным текстом. Очень неудобные по сравнению с ноутбуком.

— Может быть, — сказал Хейл. — Для кого как. Но они еще и учат мудрости.

— Что, по-твоему, значит «мудрость»?

— Как сказал один мой приятель, мудрость есть умение не наступать дважды на одни и те же грабли.

— Про грабли я уже как-то слышала. Только не поняла, что это такое.

— Насколько я понял из контекста, — не очень уверенно пояснил Хейл, — грабли были старинным механическим прибором, используемым в прикладной психологии для определения умения человека приспосабливаться к меняющейся ситуации… Так вот, помещение было тесное, книжные стеллажи ветхими, так что я боялся, как бы они не обрушились мне на голову, если я начну заниматься слишком подвижными физическими упражнениями. В итоге все время заключения я провел занимаясь дыхательной гимнастикой и читая книги.

— Да, — посочувствовала Сато, — долгое чтение книг тяжело отражается на человеке.

— Возможно, — меланхолично согласился Хейл. — Но все же не так сильно, как многолетнее пребывание среди лошадей.

Как это ни удивительно, на этот раз Сато промолчала.

В коридорах Космической академии бывает очень интересно. По первому разу уж точно. Здесь возможны самые неожиданные встречи, тут живьем ходят герои легенд, несомненные гуманоиды и совсем наоборот, на прозрачных постаментах застыли прославленные корабли… А еще можно растянуться на полу, скользком и зеркально блестящем, ставшим таким в результате широкого применения дисциплинарных нарядов. Вам известно, что такое крутодер? Если нет, значит, вы не учились в Космической академии.

Конечно, интереснее всего люди. Рамос наблюдал за двумя фехтовальщиками — в бешеном темпе работая деревянными мечами, те в азарте спарринга как раз вылетели из дверей до-дзе, — когда перед ним остановился какой-то курсант младшего курса. Прежде чем принять решение, он несколько раз открыл и закрыл рот.

— Прошу прощения, сэр, вас зовут не полковник Рамос? — спросил он.

Рамос оглянулся. Курсант обещал в будущем стать смышленым парнем, но в настоящее время его интеллект был парализован сложностями уставных отношений.

— Возможно, — ответил он. — Во всяком случае меня зовут Рамос.

— Тогда вас уже ждут в аудитории, сэр.

— Гм! — сказал Рамос, внимательно глядя в глаза курсанта. — Вероятно, я буду читать там лекцию? Тогда пойдемте, — тут же добавил он, получив необходимую вербальную информацию.

Уже на входе в зал Рамос взял курсанта за локоть:

— Напомните мне тему лекции.

— Тему? — переспросил тот, основательно удивленный и снова засомневавшийся.

— Именно.

— Перспективы человеческой цивилизации, сэр.

— О! — сказал Рамос— О'кей! — И уверенно проследовал в зал и далее, на лекционную кафедру.

Полусотня пар взглядов изучающе скрестилась на нем.