Карта неба

Произнеся эти слова, Эмма в душе отругала себя за ненужное кокетство. Для чего лишний раз мучить его, если она пришла сюда только затем, чтобы избавиться от этого человека? В ней проснулась жалость, когда она увидела перед собой погрустневшие глаза Гилмора. Было очевидно, что, несмотря на свою кажущуюся раскованность, он изо всех сил старался сдержать терзавшую его жажду, которая требовала, чтобы он встал и, не тратя лишних слов, утолил ее раз и навсегда. Эмма представила, как он обнимает ее своими мощными руками и, в соответствии со своей экстравагантной манерой ухаживать, с настойчивостью маленького щенка жадно целует ее предплечья, волосы, колени и другие части тела, на которых опытный любовник не стал бы задерживаться, потому что никто пока еще не научил Гилмора, как усмирить свое желание и какие зоны женской анатомии сулят большее наслаждение.

— Нет-нет, — ответил Гилмор неожиданно мелодичным голосом, — я никогда так не поступлю, мисс Харлоу, уверяю вас.

Его поспешность немного огорчила Эмму, но она пришла сюда не для того, чтобы поддаваться жалости.

— Понимаю: вы не из тех импульсивных мужчин, которых страсть увлекает за собой, как ветер опавшие листья, — заговорила она, не дав ему опомниться. — Уверена, если бы я отвергла вашу любовь, вы предпочли бы думать обо мне с фатальной холодностью романтических героев и после короткого траура начали бы поиски другой девушки, на которую могли бы излить свои чувства.

Гилмор неожиданно посерьезнел.

— Ты ошибаешься, Эмма, — произнес он с неуклюжей торжественностью. — Я продолжал бы любить тебя всю жизнь, надеясь, что ты изменишь свое мнение.

Эмма сделала вид, будто не заметила, что он назвал ее по имени.

— Вы поставили бы на карту свою жизнь ради столь хрупкой надежды? — спросила она, не зная, чувствовать себя польщенной или пугаться. — Например, никогда бы не женились, да?

— Никогда, — подтвердил он тем же торжественным тоном. — Я бы только ждал вашего возможного возвращения и освободил бы свою жизнь от всех препятствий, которые могли бы помешать мне любить вас, когда наступит такой момент. Единственное, о чем бы я позаботился, это о том, чтобы оставаться в живых.

— Ради чего? — спросила Эмма, стараясь скрыть непонятное волнение, вызванное его словами. — В Нью-Йорке полно таких же или еще более красивых девушек, чем я. Любая могла бы…

— Если бы даже я располагал вечностью для того, чтобы объехать весь земной шар, — перебил ее Гилмор, — и осмотрел бы все картины и скульптуры в музеях, а также самые прекрасные пейзажи, созданные природой, все равно я не нашел бы более высокой красоты, которая потрясла бы меня больше, чем вы, Эмма.

Это не было похоже на заготовленную речь опытного обольстителя, это было признание человека, искренне верящего в то, что он говорит. Человека, который впервые в жизни влюбился и не может выразить переполняющее его чувство иначе, как в высокопарных, нелепых, откровенных фразах. Он разглядывал ее с почтительной искренностью, лишенной даже намека на желание обладать ею или попытку обольщения. И он намеревался положить к ее ногам свою щедрую любовь, готовый посвятить ей свою жизнь, ничего не ожидая взамен, кроме надежды на то, что когда-нибудь она его полюбит…

— Должна признать, что язык у вас хорошо подвешен, мистер Гилмор, — сказала она. — Вы способны любого убедить в чем угодно.

Он смиренно улыбнулся.

— Преувеличиваешь, Эмма: я, например, не могу убедить тебя выйти за меня замуж.

— Потому что меня нельзя обольстить словами, все это лишь пустое сотрясение воздуха, — возразила она. — Покорить меня можно только делами.

Потому что дела говорят сами за себя, без всякого обмана, хотела она добавить, но прикусила язык. Гилмор уселся в свое кресло и долго играл чайной ложкой, прежде чем осмелился спросить:

— Значит, если я добуду то, что вы желаете, вы выйдете за меня?

Эмма помедлила с ответом. Ни за что на свете она не вышла бы замуж за такого человека, как Гилмор, но то, что она собиралась попросить у него, не мог бы достать никто, в том числе и он.

— Да, — ответила она с отнюдь не показной уверенностью в голосе.

— Даете слово?

— Да, — сказала она. — Даю вам слово, мистер Гилмор.

— М-м-м… Это может означать только две вещи: либо вы уверены, что ваше задание окажется мне не по зубам, либо так сильно хотите чего-то, что готовы платить за него столь высокую цену, — заключил Гилмор. — Или существует третий вариант, который я упустил из виду?

— Нет, на сей раз иного варианта не существует, — равнодушно ответила Эмма.

— Хорошо, — произнес Гилмор с нетерпением в голосе, — давайте же наконец раскроем тайну: о чем идет речь? Чего я не сумею исполнить?