Карми

— Позволю себе посоветовать, государыня, — мягко сказал Горту. — Тебе надо сейчас уйти от дел, отдохнуть от суеты жизни в тихом месте, а управление Сургарой поручить… ну, скажем… Малтэру.

— Ладно, — равнодушно согласилась она.

— …А твой знак Оланти надо отдать на хранение Пайре или кому другому из твоих вассалов.

— Ладно, — опять согласилась она.

— Где же твой Оланти? — спросил Горту. Принцесса рассеянно провела ладонью по груди и сказала тихо:

— Не знаю.

Горту метнул в сына убийственный взгляд: «Не уследил!» Тот, при всем своем почтении к отцу, только пожал плечами: разве было приказано следить за Оланти?

Принцесса между тем побрела дальше.

Мажордом шумно вздохнул и сказал:

— Что ж, пойду собирать вещи.

— Манну, опомнись! — воскликнул Малтэр, направляясь вслед за Савой.

Тот остановился на пороге и проговорил, обернувшись:

— Хуже, чем сейчас, государыне не будет. Малтэр, забыв о приличиях, горячо закричал:

— А если ее там убьют?

— Нет, — уверенно произнес Манну. — Государыне не грозит смерть по велению высокого принца Горту. Госпожа — хэйми, а принц Горту никогда не причинит вреда никому из хэймов. Марутту — тот может, Ирау — способен по глупости, но не Горту.

И вышел.

— Однако… — промолвил принц. — Не приказать ли его высечь?

Малтэр хмуро проговорил:

— Тебе, высокий принц, что-нибудь говорит имя Тагир-Манну Тавинский?

Тагир-Манну из Тавина был довольно хорошо известен в Майяре своими философскими трактатами. Его оригинальные мысли не встречали одобрения у ортодоксальных богословов, но с интересом изучались школярами. Популярность же среди прочих слоев населения Тагир-Манну получил за свои «Диалоги», написанные на понятном всем майярцам гертвирском диалекте. «Диалоги» с удовольствием читались и слушались всеми майярскими сословиями, каждый мог выбрать диалог на свой вкус и о самых разных предметах. В «Диалогах» могли беседовать знатные дамы, служанки, уличное простонародье, достойные купцы, богословы, школяры, солдаты, крестьяне, ремесленники, паломники, нищие, священники, монахи. Содержание диалогов было наставительным, нравоучительным, познавательным, злободневным, порой забавным, порой печальным, но всегда живым и увлекательным. Иногда случалось, что после прочтения «Диалога принцессы с астрологом» какая-нибудь знатная дама начинала интересоваться астрономией, а «Диалог переписчика книг с купцом» увлекал простого уличного писца к изучению каллиграфии.

— Так это Тагир-Манну? — спросил Горту.

Малтэр кивнул.

— Интересно, — заметил Горту. — Я бы хотел пригласить его к себе.

— Манну никогда не покидает Тавин, — сказал Малтэр. — Он полагает, что лучше жить на пепелище в Тавине, чем во дворце, — но далеко от него. Манну разве что в Герину на воды ездит, и то ненадолго. Чудак!

Пусть Манну и был чудаком, однако в доме Руттула уважением пользовался.

Сборы были недолгими. Слуги проворно упаковали вещи принцессы, для Савы привели смирную лошадку, и в окружении майярского эскорта она наутро двинулась в путь. Принцесса казалась совершенно безучастной, безропотно подчинялась всему и молчала, как немая, даже на прощание не сказала ни одного слова.

А два дня спустя в Тавине появился Стенхе. Мажордом Манну встретил его, не задав ни одного вопроса, только велел прислуге собрать стол для вернувшегося хокарэма. Стенхе тоже молчал. Когда же он стал задавать вопросы, стало ясно, что ему уже известно и о смерти Руттула, и о неожиданном появлении принцессы.

Манну сообщил, что госпожа принцесса по причине плохого здоровья была отправлена в Савитри.

— Ты тоже считаешь, что я поступил глупо? — спросил мажордом хокарэма. — И зря доверил госпожу гортусцам?

— Там видно будет, — хмуро ответил Стенхе. — А Маву что считает?

— Маву?

Стенхе поднял голову:

— Ты что, не видел Маву? Он не появлялся?

— Нет. Принцесса была одна.

— Странно. А почему вы так быстро отправили ее в деревню? Дали бы несколько дней опомниться, отдохнуть с дороги…

— Но так оно и было. Принцесса уехала на пятые сутки.

— На пятые сутки? — Стенхе поднял на Манну глаза. — На пятые сутки?

Он посчитал по пальцам.

— В чем дело? — с тревогой спросил Манну.

— Не сходится, — тихо произнес Стенхе, отвечая скорее себе, чем мажордому.

— Что не сходится?

Стенхе ответил задумчиво:

— Нет, ничего. Вели седлать лошадь. Я должен ехать.

— В Савитри, конечно? — спросил мажордом.

— В Савитри, — повторил Стенхе как эхо и добавил с горечью: — Святое небо! Если б я знал… А теперь я могу опоздать.