Карми

В это время все остальные делали вид, что не видят в визите Мангурре ничего чрезвычайного. Георг и Джиллис вели наружное наблюдение, Кениг, пользуясь случаем, разбирал на молекулы организм гостя, — разумеется, на дистанционном анализаторе и, разумеется, чтобы Мангурре этого не заметил. Герн занялся дешифратором.

И только Адам, который не придумал, чем бы ему заняться, присел к Миу и Мангурре и делал вид, что прислуживает за столом. Он полагал, что ему удается сдерживать свои эмоции, но его лицо так и сияло. Мангурре не обошел это юное сияние своим вниманием и любезно сказал ему что-то непонятное, но явно доброжелательное.

От обращенных к нему слов Адам и вовсе зарделся. Миу, кинув на своего стажера снисходительный взгляд, рассказал историю о том, как сам, когда-то столь же юный, в щенячьем восторге высказал приятелю отца свое восхищение ловкими, как ему показалось, маневрами глайдера. Его восхищение было воспринято как издевательство: глайдер, оказывается, барахлил и плохо слушался управления.

Мангурре вежливо улыбнулся. Он глянул на экран, где небо уже заметно потемнело, встал, проговорил несколько слов и протянул руку за курткой. Адам услужливо подал ее гостю. Мангурре проворно оделся, проговорил еще что-то, поклонился и повернулся к выходу. Миу открыл перед ним люк.

Мангурре степенно удалился. На снегу он встал на лыжи, взял в руку палку и бодро помчался в город.

— Приступим к анализу, — будничным голосом сказал Миу. — Каковы визуальные впечатления?

Визуальные впечатления были богатыми, но несколько однообразными. Все отметили, что Мангурре отнесся к земной технике без особого интереса. Все, за исключением Кенига.

— Мангурре был вежлив и держал себя в руках, но это немало ему стоило, — сказал Томас. — Он чувствовал себя неуютно.

— Не сказал бы, — возразил Адам. — Он с таким смаком рассказывал анекдоты…

— А анекдоты ли он рассказывал? — усомнился Томас.

— А что ему еще оставалось говорить?

Беседу с Мангурре подвергли анализу и сочли доказанным, что если гость рассказывал не анекдоты, то что-то весьма на них похожее.

Томас и Георг не принимали участия в этом обсуждении: Георг завалился спать, Томас, подведя итог своим наблюдениям, тоже вскоре последовал его примеру. Когда они утром проснулись, Адам похвастался, что теперь экипаж может объясниться с Мангурре или любым другим его соотечественником.

— И анекдоты сможете рассказывать? — поинтересовался Кениг.

— Ну… до этого мы, пожалуй, еще не дошли…

— А о чем Мангурре вчера говорил?

— В этом мы еще не вполне разобрались, — признался Адам, задумчиво почесав за ухом. — Пожалуй, последние слова Мангурре означали примерно следующее: «Надеюсь, вы не будете возражать, если я приду завтра?»— Он довольно откинулся в кресле. — Так что он скоро придет, ясно вам, сони?

Мангурре оказался пунктуальным — он появился точно в то же время, что и вчера, оставил свои лыжи в том же сугробе и вошел в модуль. Миу встретил его местным приветствием. Мангурре на несколько мгновений замешкался, но в долгу не остался: лукаво глянул на него и сказал «Добрый день» на языке пришельцев, практически не переврав произношение.

Миу, поглядывая на экран дешифратора, где появлялась подсказка, завел разговор о том, что они прилетели издалека, чтобы найти давно пропавшего человека из своих краев.

Адам опасался, что Мангурре ничего не поймет в неуклюжих построениях из слов и фраз; Мангурре и вправду мало что понял, но его готовность к сотрудничеству в тяжком деле постижения лингвистических тонкостей оказалась нелишней: через три часа языковая мешанина несколько утряслась, разговор принял характер довольно оживленного диалога.

Мангурре наконец уяснил, в чем цель появления чужестранцев, внимательно изучил фотографии Эриха Кенига, сделанные тридцать лет назад, потом посмотрел на фотографию, где была изображена гипотетическая внешность уже немолодого Эриха.

— Боюсь, я ничего не могу о нем сказать, — наконец выговорил Мангурре. — Сожалею, — поклонился он Томасу Кенигу.

Миу заявил, что для того, чтобы вести поиски Эриха, им придется обосноваться в этой стране (на этой планете, подразумевал он, но объяснить не смог).

— Да, я понимаю, — вдумчиво отвечал Мангурре. — Но обязательно ли вам оставаться именно на этом поле?

Миу объяснил, что им это в общем-то безразлично, они выбрали поле только потому, что рядом город. Город же находится в ста километрах от того места, где нашли… «э-э… небесную лодку Эриха».

Слова о «небесной лодке» весьма заинтересовали Мангурре, но он не позволил себе увлечься подробностями; зато он спросил о карте и уверенно ткнул пальцем в ту точку, где находился город:

— Карэйнвир! — Так, по всей видимости, назывался городок, из которого он пришел.

Потом он изучил на карте место, где нашли глайдер Эриха Кенига, и спросил, не сочтут ли они возможным переместиться лиг на двадцать к северу.

Миу спросил, в чем дело.

Мангурре сказал, что в настоящий момент «небесный корабль» стоит на охотничьем поле господина Готтиса Пайры, наместника принцев Карэна. Пайра обеспокоен тем, что поле будет безвозвратно испорчено.