Карми

Логри хотел что-то сказать, но промолчал. Зато ночью ему пришлось удивиться, когда на кухне у Неламы он споткнулся о растянувшегося на полу Смирола.

— Что это ты здесь? — спросил он. — Отставку получил?

— Ох, мастер, — сонно отозвался Смирол, поворачиваясь на бок, — ты, похоже, думал обо мне куда лучше, чем я есть на самом деле…

— А что ты есть на самом деле? — полюбопытствовал Логри.

— Жалкий, безвольный влюбленный слизняк, — внятно произнес Смирол.

— Эй, вам дня на разговоры не хватает? — прикрикнул кто-то из угла. — О, мастер, прости…

В канун новогодних праздников в Ралло обычно стекались райи, и своим разговором Логри со Смиролом перебудили дюжину гостей. Логри, однако, ни извиняться не собирался, ни извинения принимать.

— А что это вы разоспались в канун Тэлани? — нарочно во весь голос сказал он. — А ну вставай живо! Летом в это время уже солнышко вовсю светит.

Он несколько преувеличивал, но, пожалуй, только на кухне у Неламы и спали в этот час люди. Замок же гудел. Коттари и гэнкары готовились к празднику, а гости пока отдыхали с дороги, да и вообще могли побездельничать. Но даже безделье в канун Тэлани должно быть деятельным. Один из проснувшихся выскочил за дверь глянуть на звездное небо — узнать, который пошел час.

— И правда, братцы, скоро утро, — сообщил он, вернувшись. — Копьеносец уж склонился над Триглавым Змеем…

Означало это то, что время только-только перевалило за полночь, но в канун Тэлани мерки другие.

Поднялась возня. Люди вставали и одевались. Смирол выждал, пока все разошлись, и пошарил по полкам, подыскивая какую-нибудь коробочку. Найдя подходящую, взял с собой факел и пошел за ворота замка, туда, где под холмом в овраге бил горячий источник. Внизу, у воды, снега не было. Смирол опустился на колени и пополз по проталине, держа факел над головой. Коробка быстро наполнилась; Смирол выпрямился и побежал в замок.

Карми еще спала. Он раскрыл легкую коробку и поставил на подушку. Было темно — факел он оставил на лестнице, а двигался бесшумно, и разбудить Карми мог только весенний запах содержимого коробки. Она проснулась, подняла голову от подушки, настороженно принюхалась.

— Что за чертовщина! — послышался ее голос. Неловкое нечаянное движение опрокинуло коробку на пол. Смирол вздохнул и выскользнул на лестницу за факелом. Он спустился на этаж и поднялся обратно в одно мгновение, преувеличенно громко потопал перед входом в комнату.

— О боги, Рыжий, да входи же ты! — сказала Карми. Он вошел и остановился у порога. Карми натягивала на себя келани, потом наклонилась над краем кровати и стала разглядывать пол.

Перевернутая коробка валялась на полу, а около нее неровной горкой лежали мох и цветы. Карми спустила ноги с кровати и нагнулась за сапожками; обувшись, присела у коробки.

— О, Рыжий! — проговорила она. — Твои выдумки?

— Мои, — с удовольствием согласился Смирол.

На стылом каменном полу среди клочков мха лежали звездчатые голубые и лиловые цветы перволетника.

— Рыжий… — прошептала Карми, собирая цветы. — Неужели мне это не снится?

— Не снится, — улыбнулся Смирол. — Давай одеваться, госпожа моя. Скоро рассвет. Хочешь, я тебе венок сплету?

Карми с сомнением посмотрела на хрупкие веточки перволетника:

— Нет, пожалуй, не надо.

Она отдала цветы Смиролу и вернулась в альков за остальной одеждой.

Смирол терпеливо ждал, потом, когда Карми вышла запахивая куртку, потянул ее вниз, а затем за ворота замка.

Здесь уже столпилось все население Ралло. Было необычно шумно; Карми и Смирола встретили солеными шуточками. Карми промолчала, Смирол же ответил, обрушив на насмешников совершенно невероятные обвинения во всех смертных грехах. Окружающие рассмеялись. Смирол, обернувшись к девушке, сказал:

— В первый день Тэлани говорят ложь, в ночь Тэлани говорят правду, во второй день Тэлани молчат.

— Но первый день Тэлани еще не наступил! — возразила Карми.

— Сейчас он начнется, — засмеялся Смирол, поворачивая ее лицом к восточному холму, над которым занималось рассветное зарево. — В первый день Тэлани работают, а если никакой работы себе найти не можешь, то не сиди на месте, ходи по замку. Ночью будем петь, и плясать, и жечь костры, ну а во второй день Тэлани и отдохнуть можно.

Он обратил свое лицо к холмам, выжидая мгновение, когда из-за горы покажется солнце.

Несколько минут спустя в долине раздался многоголосый вопль: солнце вышло на небо. Карми растерянно оглянулась вокруг: что происходит? Куда делась невозмутимость хокарэмов? Почему они так радуются тому, что взошло солнце? Почему взрослые мужчины радуются, как сопливые мальчишки-коттари?

Карми почувствовала себя чужой на этом празднике. Она не могла от чистого сердца смеяться и не могла петь.

Толпа рассыпалась на группки, распевающие песни. Смирол исчез. Рядом появилась Тануми, потащила Карми за собой туда, где распоряжалась Нелама.