Карми

Зато неплохо сохранились богатые особняки и храмы. Бывший дворец принца Ордо Натоави Анхи, супруга королевы Ангитай Толан Гире Ану, присмотрел для себя один из вассалов Байланто. Разумеется, от дворца остались только обшарпанные стены, но архитекторы уже прикидывали, как использовать изящный портик и уцелевшие фрагменты фресок.

Судя по всему, Смирол не очень хорошо себя чувствовал, — правда, по хокарэму никогда нельзя судить о его самочувствии, но Смирол никогда и не пытался скрывать свои недомогания. Еще с младенчества он считался среди своих ровесников из замка Ралло самым слабым, поэтому никогда и не стыдился в этом признаться.

Однако в присутствии двух молодых дам мужчине неприлично охать и жаловаться, поэтому Смирол всего-навсего украдкой массировал переносицу и виски; другой бы на эти движения и внимания не обратил, но Карми, уже кое-чему научившаяся в замке Ралло, поняла, что у него сильно болит голова. Видимо, Смирол и в самом деле плохо переносил жару.

Когда они вернулись в лощину, с трех сторон ограниченную ступенями амфитеатра, Смирол отказался от обеда и отправился купаться под имитирующий источник фонтан Горгари. Мощность потока из полурасчищенного акведука была невелика: струи хватало только для снабжения водой каравана принцессы. И Смирол посчитал, что мулы не до такой степени разборчивы, чтобы отказываться пить из колоды, где он только что принимал водные процедуры. К дамам он вернулся, когда они принимались уже за фрукты.

— Полегчало? — встретила его вопросом Карми.

— Да-а, — отозвался Смирол, вольно разлегшись на ковре рядом с ней.

— Пообедаешь? — ласково спросила Байланто.

— Нет, не хочу. Дай лучше сливу.

Он с наслаждением сжевал розовую, сладкую с кислинкой, сливу, потянулся еще за одной, но передумал и налил себе красного вина, наполовину разбавив водой.

— По-моему, ты заболел, — сказала Карми, критически глядя, как жадно он пьет вино.

— Да нет, от жары раскис, — мотнул головой Смирол. — Противно даже.

После обеда, отдохнув пару часов, они, опять верхом и опять втроем, отправились смотреть храм Товили-ору. Это было самое удобное время для осмотра: солнце стояло низко и прекрасно освещало через полукруглые окна внутренние помещения храма.

У самых стен храма Смиролу стало совсем плохо. Он, обессилев от боли, буквально сполз с коня и с трудом дошел в тень.

— О-ох, милые мои дамы, допекло меня солнце, — промолвил он. — Вы погуляйте, а я тут в холодке отлежусь пока, сумерек подожду.

Байланто не возражала, Карми тем более. Они вдвоем пошли под своды Товили-ору, разглядывая едва сохранившиеся фрагменты фресок и поваленные, побитые каменные статуи. Разумеется, в храме не было почти ничего, кроме развалов битого камня и всякого мусора. Серебряные треножники с курильницами уже много веков назад были переплавлены в монеты с профилем короля Ольтари Первого; бронзовые скульптуры превратились в самые разнообразные предметы; золотые инкрустации безжалостно ободрали, а барельефы и фрески варварски побили развлекающиеся пращники.

Карми и Байланто лазили по пыльным грудам кирпича, пока солнце, опускаясь, не ушло за Столовую гору. Тогда под сводами храма стало темно, и принцессы вышли к тому месту, где они оставили хокарэма.

— Спит, конечно, — молвила Байланто-Киву, трогая носком сапожка свернувшегося в комок Смирола.

Карми нагнулась, коснулась лба Смирола рукой:

— Он без сознания.

— О! — воскликнула Байланто-Киву. — А мы тут ходим, ходим… — Она осеклась.

Карми в это время ощупывала напряженные мускулы Смирола.

— Что это с ним? — пробормотала она. Пока их не было, болезнь жестоко скрутила парня: тханги был выпачкан рвотой, мышцы сведены судорогами; все это сопровождалось жаром — Смирол был как в огне.

— Ур-Руттул! — услыхала Карми. — Отойди от него, брось!

Карми подняла голову. Байланто стояла далеко, уже шагах в двадцати.

— Что ты, сестра? — медленно проговорила Карми. — Разве можно бросить беспомощного больного? Его же стервятники расклюют…

— Он теперь хэйм, — крикнула Байланто. — Оставь его. Если он умрет, хэйо вселится в того, кто окажется поблизости.

Карми помолчала, глядя на Смирола.

— А ты уверена, что это хэйо? — спросила она.

— Да, я знаю, у меня кузен болел и умер, — ответила Байланто. — Пойдем отсюда, Ур-Руттул, а то я одна уеду.

— Уезжай, — крикнула Карми. — Уезжай и не оглядывайся. А мне хэйо не страшен. Я ведь сама хэйми, ты же знаешь. Уезжай, а нас с ним завтра здесь не будет.

Байланто, помявшись, вскочила на коня и ускакала. Карми проводила ее взглядом и снова обернулась к Смиролу.