Карман ворон

Фиона ответила мне полным ненависти взглядом.

– Я не боюсь тебя, – заявила она. – Ты все у меня отняла. Что еще можешь сделать со мной?

– Ничего я у тебя не отнимала. Уильям – неверный мужчина. Если бы он по-настоящему тебя любил…

– Я говорю о ребенке. – Голос Фионы тих, холоден и резок. Из-под шарфа выбились волосы цвета примулы и чертополохом разметались на ветру. – Ты забрала его, – глядя мне в глаза, произнесла она, – забрала колдовством.

– Я ничего у тебя не забирала, – мотаю я головой. – Моя вражда направлена только против Уильяма.

– Лгунья! – выплюнула Фиона и достала из-под плаща какое-то рванье.

Мою куклу!

– Ты сделала это. Ты украла ребенка из моей утробы. Украла прежде, чем я увидела его личико. Прежде, чем я успела дать ему имя!

– Я не делала этого. Клянусь своей жизнью.

Но мне не по себе. Вспомнился наш с Древнейшей разговор:

«Цена будет высока…»

«Я любую заплачу».

Какую же сделку я с ней заключила? Какую цену заплатила?

3

Очередной виток вьюжного месяца, и холмы снова покрыл снег. Долину он пока не затронул, но потемневшие небеса по-прежнему угрожающе хмурятся.

Фиона более не ходит в лес. Она сказала все, что хотела. Но иногда во сне я вижу ее лицо и слышу резкий обвиняющий голос. Меня это тревожит, хотя я действительно не забирала у нее ребенка. Я жаждала рассчитаться с Уильямом, а не с ней. И все же меня часто мучает тот мой разговор с Древнейшей. Я помню, с какой улыбкой она стояла у порога моей хижины. Помню, как ярко блестели ее глаза.

Сколько же ей на самом деле лет? На какой древней, далекой земле она произошла? Странствующий народ не рождается и не умирает. Мы просто странствуем – вот и все. У нас нет родителей, нет детей. Мы парим в воздухе, семенем произрастаем в земле и пускаем корни везде, где только можно. Мы растем, цветем и движемся дальше. Мы – странствующий народ.

Я пытаюсь представить ребенка Фионы, если он и правда у нее был. Мне представляется маленькая копия Уильяма с глазами цвета колокольчиков и сверкающими на солнце волосами. Я ведь прокляла весь род Уильяма. Сказала, что увижу, как он прервется. Поклялась в этом на могиле отца Уильяма и запечатала клятву оставленным камнем с руной. Похоже, мои слова сродни брошенным в озеро камням, от которых идет рябь аж до самого берега. Кто еще их услышал? И как много знает Древнейшая?

Прошлой ночью я снова ходила к ней. Февраль – месяц Волчьей луны, и вчера Древнейшая выла и стонала. Небо заволокло клочками туч. Дул яростный, порывистый ветер. Боярышник среди этого мрака чернел, как паучье гнездо, был холоден, как могила, и спал, как армия живых мертвецов…

В тусклом свете вокруг Древнейшей серели и чернели камни волшебного кольца. Из деревни не доносилось ни звука. Лишь несколько окон золотило невыносимо далекое свечение очага. Древнейшая спала, но под корой боярышника уже чувствовалось приближение весны. Там, в глубине, течет кровь. Она видит сны. Она поет. Она шепчет.

– Древнейшая, – позвала я.

От боярышника дохнуло легкой волной чего-то, похожего на веселье.

– Древнейшая, пожалуйста, поговори со мной.

В ответ – тихий, отдаленный смех, словно смеется ребенок, играющий глубоко под землей волшебного кольца. Мне становится слышна музыка, голоса:

Мэри Мак, Мэри Мак,
Дитя в мешке не держи.
Не отыскать никому его так,
Безумная, безумная Мэри.

Древнейшая смеется надо мной? В любом случае она ничего не говорит. Лишь зловещая мелодия доносится из-под земли, где корни боярышника уходят на невероятную глубину, до самых Зеленых кущ и даже дальше – царства мертвых.

4

Еще один виток вьюжного месяца – и новые вести из замка. Уильям не идет на поправку, несмотря на целую армию врачей. Вызван еще один специалист: эксперт по всему загадочному и необъяснимому. Он заявил, что Уильям околдован, и потребовал для своих лекарств разнообразные дорогие ингредиенты.

Этот мужчина, естественно, шарлатан. Все доктора Уильяма – шарлатаны. Через кольцо я наблюдала за тем, как они приходили и уходили со своими настойками, эликсирами, пиявками, баночками, песнопениями, талисманами и заклинаниями. Но этот мужчина и на самом деле специалист. Он приехал с двумя возами книг и после двухнедельного изучения болезни раскрыл Уильяму ее причину.

«Уильям – жертва проклятия ведьмы на крови, – заявил он. – Наложенное в свете Голубой луны и напитанное черной магией, оно может быть снято ягодами рябины, красной нитью, заклинанием с руной райдо[26] и сердечной кровью ведьмы, пролитой при свете Вороньей луны[27]…»