Карма

Пестель улыбнулся. В таком разговоре самое главное сохранять спокойствие, иначе защититься не удастся.

– Иван Петрович, мне кажется, это вы, как вы изволили выразиться, «закорешились» не с теми людьми. Это вы меня подставили, а не я вас. Или, может быть, вы скажете, что не знали о готовящемся покушении в Останкино? Чего же тогда сами не поехали?

– Рука-то болит? – неожиданно спросил Саморяд и тут же добавил: – Как удачно промахнулись стрелки Кирилла? Вроде и попали, а вроде и нет… Эти ребята знают, как стрелять…

– Ах, так это Кирилл все устроил? – Пестель был действительно удивлен.

– Ты, конечно, впервые об этом слышишь? Понимаю. Ты, наверное, вообще с Кириллом не знаком, и имя это тебе неизвестно… – Ирония давалась Саморяду плохо – слишком много было злости. – А в Останкино мы тебя отправили, потому что решили: надо раскручивать и других работников «Светлого пути». Остановились на тебе. Как я теперь понимаю, ошибочно.

Как только возникло имя Кирилла, Пестель понял, что ситуация раскручивается еще более серьезно, чем он думал. Если Окружение сумело убедить Саморяда, что он, Пестель, хоть как-то связан с Кириллом, можно идти и заказывать себе могильный крест.

А этого не хотелось. Хотелось жить. Сейчас, когда в кармане лежал адрес Наташи, жить хотелось особенно сильно. Пожалуй, такого желания жить он не испытывал никогда.

– Слушай сюда, Иван Петрович. – Пестель перешел на «ты», и для удобства, и для пущего эффекта. – Во-первых, в твою херню про то, что ты хотел меня раскрутить, я не верю. Ты, конечно, знал о готовящемся покушении, и Окружение убедило тебя что меня надо подставить. И ты теперь думаешь так, как думает Окружение.

Иван Петрович попробовал возразить.

Пестель не позволил:

– Во-вторых, ссора со мной – это, может быть, главная ошибка твоей нелепой жизни. Окружение возревновало меня к тебе, решило убрать, это понятно. Неясно, зачем ты его послушался, но это, Вань, уже твои проблемы. И наконец, в-третьих, самое главное. Эпоха «неуставного капитализма» завершилась. Чикагские перестрелки остались в прошлом. Твое Окружение этого еще не понимает, но это так и есть. Теперь с такими, как ты, проще, а главное, эффективнее расправиться по закону, понимаешь? Теперь не к киллерам надо обращаться, а к государству. Оно поможет. И более того, сделает это с удовольствием. Большинство капиталов в нашей замечательной стране нажито нечестным путем – такое время было! – и проблема заключается только в одном – до кого дойдут руки государства, а на кого оно этими самыми руками махнет.

– Ты что, Пашка, мне угрожаешь? – взревел Саморяд.

– Да, Ванька, – усмехнулся Пестель. – А что мне еще остается? Так вот. Твои козлы пугают тебя моими связями Кириллом? Вздор! Запомни: я с отморозками дела не имею. Тогда подумай своей головой, только своей, она ведь еще не разучилась мыслить, я надеюсь, – зачем мне Кирилл, чтобы лишить тебя всего – и денег, и свободы? К чему мараться когда все можно сделать куда проще. Необходимо, чтобы несколько бумаг, которые есть у меня, пошли в ход. Тебе рассказать, что это за бумаги?

– Но ведь ты тогда тоже сядешь, – прохрипел Саморяд.

– А это, Вань, как суметь договориться с теми, кто будет сажать. Я могу получить условный срок, если, например, окажется, что я все делал под давлением. А потом, если тебя успокоит, что в «Матросской Тишине» мы будем сидеть с тобой в одной камере, – хорошо, пусть будет так.

– Я тебя… – прошипел Саморяд сквозь зубы.

– Убьешь? – даже как будто обрадовался Пестель. – Это правильно. Как там твой отец говорил: «Нет человека – нет проблемы»? Ох, предупреждал я тебя, Ваня, что эта теория до добра не доведет. Кстати, вспомни, что мне очень хорошо известны случаи, когда, как и с кем именно ты решал свои проблемы подобным образом. Конечно, нужно меня уничтожить. Лучше прямо сейчас, здесь. Только есть одно «но»… Я ведь тебе никогда не верил, Вань. А с тех пор, как Окружение вошло в силу, верить вообще перестал. Поэтому документы спрятал у одного очень надежного человека в одном очень надежном месте. Надо ли тебе говорить, в каком случае они будут обнародованы? Правильно. Как только в передаче «Дорожный патруль» сообщат об очередном заказном убийстве в Москве. Вообще, Вань, скажу тебе честно: так грубо и резко расставаться с человеком, который знает о тебе все, – глупость, нелепость и бред. Ты сам навалил проблем на свою задницу. Но я в последний раз, заметь, – выручил тебя. Видишь, как я все здорово устроил: я не могу обнародовать документы, потому что для меня это будет означать массу неприятностей, мне не нужных. А ты не можешь покончить со мной, потому что для тебя это будет означать «Матросскую Тишину».

Пестель блефовал. Нет, документы, конечно, имелись всякие, но хранились они у Пестеля дома, в сейфе. Не было у него такого надежного человека, кому бы он мог их передать. Да и воевать с Саморядом до вчерашнего дня он не собирался.

– Ты хочешь, чтобы я теперь всю жизнь зависел от тебя? – спросил Саморяд.

И Пестель понял, что он ему поверил.