Карлуша

Но вот подходил вечер. Гуси возвращаются с речки домой. Загонять их не надо: прекрасно знают свое место. Впереди важно выступает гусак! Вытянув шею и время от времени гогоча, строго окидывает всех своим взглядом. Строгая птица, куда там! На лбу здоровенная «шишка», а под ней оранжевый клюв и «борода» из складок кожи. Чуть что – не сробей, гусак идет в атаку! Грозно шипя, растопырив крылья и опустив горизонтально длинную шею, раскрывает свой огромный увесистый клюв. Готов больно ущипнуть. Был я маленьким, ох и боялся же тогда этих гусаков! А гусак, тяжело шлепая своими тяжелыми, перепончатыми лапами, и поднимая легкую пыль, важно заходит во двор. Но там их нужно было загнать на птичий двор, а то ведь весь огород потопчут. Вот хозяйка их и зовет:

– Тега, тега, тега!

И «теги» важно и гогоча в ответ идут туда, куда им повелевает хозяйка.

***

Индюки! Правильно говорят, что хрен не слаще редьки! Индюков я боялся пуще вожака гусиной стаи. Здоровенная сильная птица славилась своим нелегким нравом. Нападая на обидчика, этот «лысый динозавр» клевался до крови. Мы, будучи детьми, да находясь на безопасном расстояние (как я слышал, но участие в этом не принимал), частенько дразнили этого гиганта в перьях, за ниспадающую с его клюва красного цвета кожистую бахрому. Ну прямо как сопли! Вот и дразнили его:

– Индюк, индюк красные сопли!

Ну, кому такое понравится! А индюк понимал, что его дразнят. Издавая своеобразный клокочущий звук, напоминающий грязевой гейзер, и при этом краснея еще больше, кидался на шалунов. Те с визгом забегали в дом. Тогда взрослые, понимая в чем дело, строго-настрого запрещали дразнить птицу. И что интересное, это то, что индюк действительно чувствовал настроение хозяев. То есть то, как к нему относятся. Всегда требовал к себе уважение!

Но вот, наконец, начинает вечереть. Проходит еще некоторое время и… наступет час возвращения стад. Коровы, овцы, козы – все шли на отдых во дворы домов, к хозяевам. А те выходили их встречать. Казалось бы, ну чего встречать дойную корову, еле волочащую вымя? Она что, места своего не знает, где ее с подойником ждут? Нет, вроде как были случаи, да ну и с человеком такое случается, а значит и корова может заплутать. Но дело не в этом. Человек, в отличие от коровы, вымени не имеет. Если только мочевой пузырь, от содержимого которого может избавиться у ближайшего забора. А Корова – первая кормилица! Справить малую нужду она может и в поле, а вот молоко – несет хозяевам, то есть нам, людям! А вымя-то распирает! Она, можно сказать, что едва ли не член семьи! Ее-то и не встретить! Грешно… Ее доить быстрее нужно! И вот слышится по селу, как каждый человек зовет свою корову домой. Я помню лишь одно имя. Как тетка корову звала:

– Зорька, Зорька, Зорька!

И Зорька так же отзывалась:

– Мууу!!!

Добро оно всегда добром и остается. Полное вымя доброго молока!

***

Козы, овцы да бараны – это другое зрелище! Пыль поднимут! Идут, чихают, фыркают, блеют на все лады. Ну и звуки от переваренной травы сливаются в общий «оркестр». Идет стадо, семеня по сухой земле своими ножками с маленькими копытцами. Только и стоит в воздухе что «меее», да «беее», да «ффррр», вперемешку с пылью. Ну и хозяйки тоже не отстают. То там, ту тут, то еще где-то рядом доносится из клубов пыли:

– Кать, Кать, Кать!

– Мань, Мань, Мань!

Ну и так далее. Короче, все идут по домам, оставив по дороге то, что можно оставить и не нести в дом. Теперь везде, где прошло стадо, валяются оставленные им «полезные ископаемые», издавая соответствующий запах. При чем воздух буквально пропитывается этим запахом. Именно запахом, а не вонью. Это запах природы. Живой природы! Запахом переваренной животными травы. Травы, которая растет специально для того, чтобы животное ею питалось. От того-то, эта трава, потом и растет лучше, и пышнее становится!

***

Как-то попросил я отца расплющить медную проволочку. Да нашел во дворе, небольшой кусок. Говорю отцу:

– Пап, а пап!

– Ну, чего тебе? – спросил отец, немного зевая, так как его клонило ко сну.

– А расплюсь мне проволотьку, – пропищал я, протягивая ему ту самую проволочку и молоток.

Пожав плечами, отец принялся плющить медный пруточек. А я, высунув язык и сопя, наблюдал за папкиной работой.

– Ну, что, хватит столько? – спросил отец, показывая мне свою работу.

– Да! Спасибо пап! – воскликнул я беря, проволочку, – Хватит!

Далее отец вспоминал:

– Да ну расплющил я ему эту проволочку. Пошел в комнату прилечь на кровать. Лежу. Вроде как заснуть хочу, а у самого мысль из головы не выходит «Да зачем ему эта проволочка нужна?» Лежал так, лежал. А под окном утята пасутся. Вдруг слышу, они запищали. Что за ерунда? Полежал так еще…и тут до меня дошло!

– Слышь! – позвал он сестру, мою тетку.

– Чего такое? – ответила тетка.

– Да чего! Иди-ка, разгоняй его!

– Да чего случилось-то?

– Да, ну! Да чего! Да ну, утей кольцует! – произнес отец, едва удерживая смех.

– Ах, он! Ну, сейчас я ему! – тетка побежала меня «разгонять».

Смотрит, а я, высунув язык то удовольствия, уже с домашней природой на «ты»!