Карл Великий. Основатель империи Каролингов

Однако к тому времени Алкуина стали одолевать дурные предчувствия по поводу метода Шарлеманя силой обращать массы язычников в христианство. Не то чтобы он оспаривал право короля подчинять неверующих при помощи войны. Поставить под вопрос это право мог только Шарлемань, и он сделал это очень аккуратно. По церковному закону, который он стремился провести в жизнь, считалось грехом вести войну с целью завоевания территории или усиления власти. Благословение Иисуса Христа проходило с миром, а не с борьбой. Нельзя было даже представить себе пришествие Христа на землю с его участием в кровавой бойне на поле брани.

Шарлемань либо верил в это, либо он руководствовался инстинктом стратега, но он вел свое войско не для того, чтобы воевать, а чтобы по возможности избегать сражений. Выступление против лангобардов-христиан он оправдывал помощью папскому престолу храма Святого Петра; выступая против благочестивых баваров, Шарлемань сумел получить отпущение грехов у Адриана, который объявил, что бавары будут повинны в грехе, если окажут сопротивление королю франков. Даже в языческой Испании и стране аваров он ухитрялся избегать обычных военных действий. (Сражения при Ронсевале, Синтале и Нарбоне произошли в его отсутствие, хотя он и принял ответственность за них на себя.) Как Эйнгард, так и монах из монастыря Святого Галла отмечают, что его удивительные походы с целью подчинить и покорить были «бескровными – или почти бескровными».

Многие толкователи, даже Наполеон Бонапарт, прославляли Арнульфинга за его военный талант, которым он никогда не обладал. Да, он демонстрировал удивительную способность одерживать верх над своими противниками без боя. По оценкам того времени, Шарлемань действовал в своем праве.

Вместе с тем в войне саксов он проявлял жестокость и беспощадность. Его политика убеждения не оказывала никакого воздействия на народ, поклонявшийся идолу Ирминсулу.

Опасения Алкуина были вызваны не военными кампаниями короля, а его миссионерской деятельностью. Ученый наставник решил загадку сопротивления саксов, которое было вызвано действиями священников, явившихся вместе с солдатами, чтобы крестить в реках невежественный народ. Они под угрозой проклятия требовали от людей христианского поведения и уплаты десятины священнослужителям. Все это вполне могло заставить саксов вновь обратиться к своим безобидным невидимым лесным богам. И если они проявляли упорство в своих поступках, то что можно было ожидать от аваров?

Сильно обеспокоенный, Алкуин написал письмо горячо любимому им Арно, возглавлявшему группу миссионеров в стране аваров: «Сейчас нужно проповедовать добродетельность вместо того, чтобы требовать десятину. Новый дух, проснувшийся в людях, нуждается в кормлении молоком с апостольской добротой до тех пор, пока он не окрепнет настолько, чтобы принимать твердую пищу. Мне рассказывают, что дань в размере десятины уничтожает веру в душах саксов. Лучше лишиться десятины, чем веры. Почему мы должны надевать ярмо на шеи невежественных людей, которое мы сами и наши братья не смогли бы вынести?»

Но одно дело было написать это умудренному опытом «Орлу из Зальцбурга», и совсем другое – убедить упрямого Шарлеманя. Все же Алкуин попытался это сделать, действуя через Мегинфрида и употребляя язвительные слова. Пусть духовные лица в Саксонии учитывают то, как они получают деньги; пусть они не будут столь усердны в своем требовании уплаты десятины, пусть они не налагают наказания за каждый проступок и не требуют того, что необразованный сакс не в силах выполнить. «Право же, пусть они учатся у апостола открывать душу, а не воровать».

Ничего из этого не вышло, и Алкуин осмелился увещевать самого короля. Он начал свое обращение осторожно, расписав, сколько радости и счастья принесет Судный день, когда толпы саксов последуют за «самым счастливым королем» к престолу Христа. (Хитрый призыв к сердцу проповедника.) Но, продолжал Алкуин, несмотря на усердный труд и преданность королю, саксы, похоже, пока еще не являются избранниками Господа. «Дай этому покоренному народу новых учителей, которые будут кормить этих людей молоком, как детей. Десятины, возможно, дело хорошее, но лучше потерять их, чем потерять веру в душах людей. Помни, чему учил святой Августин. Человека важно научить и приобщить к вере и потом – только потом – крестить».

Шарлемань, не обращая ни на что внимания, шел своим путем в Саксонии. Опечаленный кельт написал Арно: «Что дает крещение без веры? Человека можно заставить принять крещение, но нельзя заставить его верить».