Читаем Карл Великий. Основатель империи Каролингов полностью

Когда совет закончился, Адульф с горечью спросил у Герольда:

– Может быть, Господь всемогущий заставит аваров уклониться от битвы или превратит великолепного Тассилона спустя тридцать лет в верного вассала? Ответь мне, брат!

С полным на то основанием Шарлемань не решился сказать, что у него на уме. Он до сих пор держал в мозгу давнюю смутную мысль – объединить могущественную нацию христиан в единых надежных границах. После Ронсеваля он не упоминал о христианской армии. Тем не менее фризийские христиане оставались лояльными, в отличие от своей языческой родни. Благодаря этому они были такими же верноподданными короля, как и дворяне из Рейнской области.

Но его дворяне никогда этого не признают. Также не станут они снаряжаться и отправляться вместе с ним в поход, покидая свои семьи, если он скажет им правду: «Нас, франков, слишком мало. Мы вымрем, если не сольемся с другими нациями, чтобы создать единый христианский народ, который будет жить».

Он осознал теперь, что именно таков был план Пипина.

Новые знания принесли ему некоторое облегчение. Разве Августин не предсказал, что после краха римского правления придет спасительное Царство Божье? Разве не призывал проницательный Адриан людей молиться во всех христианских землях после победы над саксами и установления мира?

Шарлеманя это обнадежило. После совета он послал своих паладинов вызвать франков с Рейна не на битву, а для того, чтобы совершить долгое зимнее путешествие. Затем он призвал верноподданных из алеманнов, тюрингов и саксов собраться в начале лета на посту Герольда на баварской границе.

Введя в заблуждение своих офицеров, Шарлемань затем приготовился обмануть Тассилона с помощью Адриана, верного друга баваров.

Тассилону он послал мягкое распоряжение явиться в Ингельхейм, чтобы ответить на обвинения в дезертирстве, клятвопреступлении и предательстве. Находчивому бавару не составит труда уклониться от подобного вызова.

Вместо того чтобы дожидаться ответа своего враждебного кузена на это предложение, большой и сильный рейнский монарх обратился к своим самым верным сеньорам, восточным франкам, чтобы те собрали всадников-ветеранов и снова отправились вместе с ним в поход. На этот раз с наступлением зимы. Он обещал им, что теперь их путешествие не закончится битвой.

Самый старый из них припомнил тот первый зимний переход через Альпы и усомнился в словах Шарлеманя. Все указывало на войну в Баварии. Но в верхнем течении Рейна Шарлемань повернул к перевалу горы Жов, открывавшему путь в Италию.

Он смеялся над их мрачным настроением.

– Какие ужасы мерещатся вам на этой дороге? – подзадоривал он. – Вы будете праздновать Рождество в Городе Цветов[22], вы обретете душевное спокойствие у гробниц апостолов в Риме, и вы будете гостями прекрасного, богатого герцогства Беневент.

Веселость Шарлеманя отвлекала его спутников от дурных предчувствий.

– Такого покоя и радости, – ворчали они, – нам никогда не доводилось знать.

– Тогда поезжайте с легким сердцем и доброй волей, и вы их узнаете сейчас.

С этим головным отрядом воинов он поднялся на заснеженный перевал. С ним не было его семейства и святых отцов. Никакой обоз не тащился за быстрыми всадниками. Пипин Карломан, десятилетний король Италии, сопровождал отца.

На этот раз Шарлемань не взял с собой Фастраду.

Как и обещал король, они миновали Павию и добрались до похожей на сад Флоренции как раз к Рождеству. Оттуда он решился написать Алкуину: «Мы на пути к тому, чтобы устроить свои дела в Ломбардии».

Эти дела не были такими легкими, как можно заключить из его слов. Над полуостровом, раздираемым на части, нависли грозовые тучи, начавшие волноваться, когда с севера поползли слухи о восстании. Непокорность баваров эхом отозвалась в Южной Италии. Там ждала нетронутая войной сила, беневентанцы, чувствовавшие себя в безопасности в своем городе-крепости с неприступным убежищем в Салерно на вершине горы, господствующей над южным морем.

Это герцогство Беневент занимало то, что как раз и зовется настоящим итальянским «сапогом» с горными хребтами и портами, обращенными к историческим заливам, с римским увеселительным курортом в Капуе и курящейся вершиной Везувия, и поддерживало тесные связи с флотами, торговцами и шпионами могущественного Константинополя. Кое-что из римской культуры и досуга сохранилось в этом городе, где греческие церкви возвышались над виноградниками, а придворные развлекались игрой в триктрак и скачками.

Пожилой герцог Беневента, Арихиз, был одновременно обходителен и хитер. Сам лангобард, он превратил свою землю в последнее убежище лангобардской свободы вне досягаемости дикого франка. Находясь спиной к морю, бородатый и утонченный Арихиз мог призвать на помощь силу моря, если бы открыл свои порты флотам Византии. Что он теперь и делал.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии