Карл Либкнехт

Носке и Эберт — сорганизовали убийство двух великих вождей мирового пролетариата. Их военный министр назначил руководить «расследованием» этого убийства генерала фон Гофмана. А Карл Каутский выступил затем (см. его брошюру «Роза Люксембург, Карл Либкнехт и Лео Иогихес») с «теорией» «англо-русской полярности в рабочем движении» — «теорией», имевшей целью подвести «теоретическую» базу под действия Носке и Эберта. Рабочее движение всего мира, видите ли, расположено «между двумя полюсами»: Англией и Россией. Один лагерь во всемирном рабочем движении, который поумереннее, тяготеет к Англии; другой — к России. Это «крайние». Недаром же «наиболее крайние вожди» в германском рабочем движении были либо сами выходцы из эмигрантских кругов России (Роза Люксембург и Лео Иогихес), Либо находились «под сильнейшим влиянием русских идей (Карл Либкнехт)». Эту «ученую» теорию, вероятно, вполне одобрили и полковник Рейнгарт и генерал фон Гофман. Фогель же и Рунге обошлись уж без всякой теории…

* * *

Убийство Карла Либкнехта и Розы Люксембург острой болью отозвалось в сердцах рабочих всего мира. Не было такого уголка на свете, где рабочие, где люди труда не задумались бы над этой смертью, не отдали бы дани любви этим двум героям пролетарской революции. Особенно всколыхнула эта смерть трудящихся нашей Советской страны. Советская Россия была уже и тогда единственной страной, где над рабочими не стояли ни буржуазия, ни ее социал-демократия, была единственной страной, где подлинно свободные пролетарии могли сказать то, что они действительно думают о Карле Либкнехте. В бесчисленных собраниях и демонстрациях вылились подлинные чувства рабочих. И надо было видеть хоть одну из этих манифестаций, чтобы понять, какое место в сердцах пролетариев занимал Либкнехт, как гордились им, как любили его. В рабочих семьях был действительны.: траур. Рабочие, их жены, их дети были потрясены. На собраниях, посвященных памяти Либкнехта, сотни и тысячи рабочих, закаленных в самых тяжких боях и знающих, что такое потери, плакали. Десятки тысяч людей, никогда не видавшие Либкнехта, чувствовали, что они потеряли одного из лучших, одного из вернейших своих друзей. Когда с балкона Московского совета 1 7 января В. И. Ленин и Я. М. Свердлов говорили о смерти Либкнехта, слезы стояли на глазах десятков тысяч пролетариев.

«Сегодня в Берлине буржуазия и социал-предатели ликуют, — говорил В. И. Ленин. — Им удалось убить К. Либкнехта и Р. Люксембург. Эберт и Шейдеман, в течение четырех лет гнавшие рабочих на убой ради грабительских интересов, теперь взяли на себя роль палачей пролетарских вождей. На примере германской революции мы убеждаемся, что «демократия» есть только прикрытие буржуазного грабежа и самого дикого насилия. Смерть палачам!»

Мощным призывом, как набат, говорит «Правда», прозвучала над площадью речь Я. М. Свердлова.

«Как тогда, когда мы приветствовали освобождение Либкнехта, так и теперь наши сердца полны энтузиазма. Как тогда, так и теперь мы не колеблясь идем в бой. Как тогда, так и теперь мы полны решимости бороться до тех пор, пока знамя коммунизма не станет реять над всем миром. Да здравствует всемирная коммунистическая революция! Смерть палачам!»

Весть об убийстве Карла Либкнехта и Розы Люксембург дошла до В. И. Ленина в дни, когда он работал над своим известным «Письмом к рабочим Европы и Америки». В первой части этого письма Ленин говорит о том, что «с Либкнехтом и спартаковцами идет все, что осталось честного и действительно революционного среди социалистов Германии, все, что есть лучшего и убежденного в пролетариате, все массы эксплоатируемых, в которых кипит возмущение и растет готовность на революцию» (т. XXIII, 497). Получив ошеломляющее известие об убийстве Либкнехта и Люксембург, В. И. Ленин приписывает к названному письму целую главу, из которой приведем здесь важнейшие места.