Карьера

— Очень просто! Его контора, на сорок второй улице, считает меня своим клиентом… Вернее, я считаю его своим адвокатом. И как только он перестанет быть Госсекретарем… Или если со мной что-нибудь случится… Он тут же будет обязан явиться, чтобы помочь мне. Его дед был адвокатом — моего деда. Его отец — моего отца. А он — мой. А его сын — будет адвокатом Джереми…

Бен с некоторым смущением посмотрел на Кирилла. Мол, понял ли тот всю сложность наших американских условностей и связей?

— И он? Мартин? Выбросил тебя на помойку?!

— И он — тоже!

— А что это… Было для тебя? — резко развернувшись, спросил Корсаков. — Маленькая услуга? Мартину?

— В каком-то смысле… Тогда я на него еще надеялся. Вернее, на его людей.

— А как же… По отношению ко мне?

Бен сверкнул своими яркими глазками из-под седых бровей.

— Но ведь я дал… Не «дезу»! Я дал тебе — шанс! Это «стоит»! А уж как ты… Им распорядился? Или распорядишься?.. — Это дело твоей игры! Ко мне — никаких претензий!

В дверях появился Джереми с пиджаком в руках.

— Одиннадцать тридцать! — он подал отцу строгий пиджак. — Зеленая гостиная…

Вопросительно посмотрел на Корсакова, потом на отца.

— Ты спрашивал о реальной власти? Сейчас ты ее увидишь, — буркнул Бен. — Придется помогать тебе — до конца! Они должны пустить завод под мирную АЭС! И — в две недели!

Корсаков машинально осмотрел свой костюм — он был не слишком свеж.

Бенджамен усмехнулся на немой вопрос Кирилла. — «Не имеет значения. Ты вольная птица! Можешь даже заинтересовать его… Или он в упор не увидит тебя. Предсказывать — не берусь!»

— А кто их может заставить? — спросил Кирилл. — Твой Мартин?

Когда они шли по анфиладе комнат, приближаясь к «зеленой гостиной», Бен после долгого раздумья ответил на ходу:

— В отличие от меня… Для Него… Моего гостя! Нет ничего невозможного! Даже… Если это касается Госсекретаря. Или твоих маленьких затруднений. Ваши прислушиваются к нему не меньше, чем мой Мартин! Или здешние умники тоже!

Обернувшись на ходу, спросил язвительно:

— А у вас… Есть такие люди?

* * *

— Только конфиденциальность нашего разговора… Не позволяет мне выразить всю меру моего раздражения, — говорил невысокий, анемичного вида, министр иностранных дел. Его длинный, чуть загибающийся нос почти касался высокого мраморного столика, за которым они беседовали. — Мы, социалисты, за самое широкое мирное сотрудничество!

— Вы по-прежнему утверждаете… Что соблюдаете подписанный вами договор о нераспространении ядерного оружия?

— Но мы же с вами… Именно с вами! Работали когда-то над этим проектом! Еще в Вене? Мы же — коллеги?! — чуть подался вперед министр. Корсаков невольно вынужден был выпрямиться, чтобы их беседа не перешла на невольный шепот.

— Мы крайне обеспокоены теми данными… С которыми я познакомил вас в последний раз! — снова вернулся к своей теме Корсаков.

— Завод по обогащению урана? — поморщился министр. — Оружейной чистоты? В Карсьене его нет! Вы можете сами в этом убедиться! Там атомная энергостанция самого мирного профиля!

Последние слова были сказаны с неуместной пылкостью.

— Уже? Я принимаю ваши слова… За разрешение побывать там? — закончил тему Кирилл Александрович.

Тот чуть опешил… Но не стал брать свои слова обратно.

— Признаюсь… Мне большее удовольствие доставляли наши беседы в атомном агентстве! — министр повторил прилагательное атомное с ударением на втором слоге, как говорят физики во всем мире. — Не правда ли? Чистая наука это…

— Мне давно не приходилось… Заниматься чем-то чистым! — Кирилл Александрович поднялся, давая понять, что его визит окончен. — Итак, я еду в Карсьену?

Министр был по плечо Корсакову.

— Надеюсь! Вы найдете время… День-другой отдохнуть на одном из наших курортов? — уже совсем по-светски поинтересовался министр.

— Разве что… После Карсьены?

— Не забудьте! Что мое приглашение в Карсьену стоит считать реальным через пару месяцев… Или хотя бы — недель!.. — предупредил худенький, с клювообразным носом политик. Его имя было известно в Европе добрых пару десятков лет. — Во всяком случае, после подписания наших договоров в Москве.

— Это уже решение? А не ответ?!

Министр спокойно и утвердительно кивнул головой.

— Мне не надо ехать в Карсьену! Он сдался — задумчиво и спокойно говорил Кирилл Александрович, когда их машина уже въезжала в город.

— Значит? Ни бума в газетах… ни слова насчет тебя? — усмехнулся Петр Николаевич.

Корсаков ответил не сразу.

— Высадите меня на этом углу.

Посол положил ему руку на запястье и спросил с неожиданной добротой.

— А почему? Не спрашиваешь…

— Про «двадцать четыре часа»?

Посол кивнул.

— Потому что я… «Мальчишка»! Правда, уже давно «занимающийся шалостями»!

Их глаза встретились, и старик теперь смотрел на него с немалым удивлением.

— Неужели… Ты не знаешь?

Посол замолчал, задумался. Но все-таки решился, сказал:

— Через мои руки уже прошла одна «телега» на тебя. И она столь серьезная… — Посол помолчал. — Только этот тихий безумец Манаков мог послать тебя сюда! Чтобы снова доискиваться чего-то, похожего на правду.

Корсаков промолчал.