Караваджо

В начале 1592 года из Рима пришла весть об избрании нового понтифика. Им стал Климент VIII. Едва взойдя на престол, папа громогласно объявил городу и миру — Urbi et Orbi— о намечаемых грандиозных работах по благоустройству Рима в преддверии предстоящего празднования Юбилейного 1600 года. Эта традиция восходит к 1300 году, когда папа Бонифаций VIII для пополнения казны объявил его годом индульгенций во имя отпущения всех грехов. Сперва Юбилейный год отмечался раз в столетие, но по мере роста аппетитов Ватикана это событие стали отмечать каждые 25 лет. В 1517 году против продажи индульгенций резко выступил Мартин Лютер со своими 95 тезисами, что ещё более усугубило начавшийся раскол в христианском мире, раздираемом глубокими непримиримыми противоречиями.

Объявленная новым папой широкая программа предстоящих торжеств должна была стать пропагандистским апофеозом Контрреформации и утверждением роли Рима как признанной мировой столицы, caput mundi, несущей свет истины всему христианскому миру. Предполагалось осуществление грандиозных работ по благоустройству Вечного города, что сулило выгодные заказы. Вскоре туда отовсюду потянулись вереницы зодчих, ваятелей, живописцев, каменотёсов, предприимчивых людей и просто мошенников, жаждущих сорвать куш на строительных подрядах. Тогда по известной поговорке все дороги действительно вели в Рим. Оказавшись не у дел в Венеции, задумался об отъезде и Микеланджело Меризи. Обратный путь в Милан и родные места был отрезан. Оставалось только одно — направиться на берега Тибра.

О самой этой поездке нет сведений, и можно только строить предположения о проделанном маршруте и временных остановках, исходя в основном из картин, написанных в начальный период, в которых чувствуется влияние некоторых мастеров, чьи работы молодой художник мог видеть во время своих странствий. Достоверно известно лишь одно — одновременно, но не по собственной воле в Вечный город направился Джордано Бруно. Так уж получилось, что поездка в Рим для Караваджо оказалась восхождением к славе, а для Джордано Бруно она обернулась путём на Голгофу.

Глава третья В ПАПСКОМ РИМЕ

После варварского разграбления Рима ландскнехтами императора Карла V в мае 1527 года, ярко описанного одним из очевидцев трагических событий Бенвенуто Челлини, Вечный город долго не мог оправиться, залечивая раны. В довершение свалившихся на него бед последовали череда неурожайных засушливых лет и чуть ли не ежегодные вспышки эпидемий чумы и холеры. Голод и болезни резко сократили число жителей. В городе были съедены все собаки и кошки, изведена и другая живность. Стаи голодных волков беспрепятственно рыскали среди античных развалин имперских форумов, появляясь даже у стен Ватикана.

Но положение постепенно улучшалось, и жизнь стала входить в нормальное русло. Следует заметить, что Контрреформация пошла Риму явно на пользу, способствуя сплочению христианских католических сил перед лицом растущей угрозы со стороны протестантов и турок-османов. От многих христианских стран, частных лиц и банков начали поступать крупные пожертвования на восстановление разрушенных святынь и новое строительство в Вечном городе.

Рим становится центром активной католической пропаганды, которая никогда ещё не была столь сильна, напориста и агрессивна, как в середине XVI века под воздействием наседающих с Севера протестантов, которые требовали проведения радикальных реформ. В эпоху Контрреформации Европа оказалась расколотой надвое религиозными противоречиями, обострившими до крайности накал политической борьбы. В Северной и Центральной Европе шло яростное сопротивление политике вмешательства официального Рима в европейские дела и оказываемой им открытой поддержки консервативным силам, которые ратовали за возврат к средневековым феодальным порядкам. Это привело к кровопролитным войнам в Германии, а во Франции — к дикой резне, получившей название Варфоломеевской ночи. В самой Италии, где почти всюду безраздельно господствовали испанцы, на смену республиканскому правлению пришла монархическая деспотия, которая открыто навязывала свою волю и вкусы мастерам искусств. Закончилась славная эпоха вольных городов-коммун, которые испокон веков являлись колыбелью нового мировоззрения и свободного от религиозных пут искусства, а оно всегда подчинялось только своим внутренним законам развития независимо от воли заказчика, кем бы тот ни был.