Читаем Караваджо полностью

После месячного пребывания в Генуе Караваджо вернулся 26 августа в Рим, где положение прояснилось, и благодаря предпринятым шагам со стороны Колонна и дель Монте истец пошёл на мировую. Вскоре кардинал Шипионе Боргезе, имевший большие виды на Караваджо, призвал нотариуса Паскуалоне к себе в Квиринальский дворец, где размещались службы и его дяди Павла V. Он прямо дал понять немолодому волоките, что вряд ли ему, главе семейства и отцу подрастающих дочерей, захочется, чтобы на суде вскрылись его амурные похождения. История кончилась тем, что соперники поклялись перед судьёй в отсутствии каких-либо претензий друг к другу, и дело было закрыто.

Но одновременно стряслось совершенно непредвиденное. Появившись по возвращении из Генуи в переулке Сан-Бьяджо, художник узнал, что за время его отсутствия дом сдан другому постояльцу, а хозяйка, вдова Бруни, после его внезапного исчезновения подала на Караваджо иск в суд за шестимесячную задолженность по аренде и самовольный разбор потолка в одной из комнат первого этажа. По решению суда имущество сбежавшего от уплаты постояльца было описано и конфисковано за нанесённый материальный ущерб, хотя конфисковать, собственно говоря, было нечего. Подробно составленная судебным приставом опись имущества впечатляет. Из этого любопытного документа явствует, что Караваджо несмотря на громкую славу и возросшие гонорары вёл спартанский, если не сказать нищенский, образ жизни, довольствуясь ничтожно малым. 66В описи фигурируют некоторые предметы, которые использовались им как атрибуты при написании картин — два табурета, стул и колченогий стол, грубо сколоченная из досок лежанка с соломенным тюфяком, простые гранёные стаканы, пустые фьяски из-под вина, графин для воды, лютня, зеркало, кисти и мольберт, несколько холстов, набитых на подрамники, платяной шкаф с поношенной одеждой, пара стоптанных башмаков, бронзовые подсвечники, набор сальных свечей и, наконец, сундук с двенадцатью книгами без указания названий. Упоминается даже сколоченный дверной пролёт, который изображён на картине «Мадонна Лорето», но нет никакой посуды. По всей видимости, художник и помощники столовались в соседнем трактире или заказывали еду на дом.

У биографа Беллори имеется на сей счёт утверждение, что художник якобы использовал в качестве скатерти кусок холста с написанной на нём фигурой, во что трудно поверить, зная нелюбовь биографа к мастеру. Осталось невыясненным, были ли среди конфискованных вещей картины или наброски. Как бы то ни было, той же ночью окна дома вдовы Бруни были побиты камнями. Перепуганной насмерть потерпевшей так и не удалось в темноте разглядеть злоумышленников, и суд не принял её жалобу к рассмотрению.

Художнику пришлось искать крышу над головой. На помощь пришёл Лонги, пристроивший друга к своему университетскому товарищу, удачливому адвокату Андреа Руффетти, занимавшему особняк рядом с площадью Колонна на Корсо. Устроившись на новом месте, Караваджо первым делом вспомнил о намёке кардинала Боргезе, когда дело с Паскуалоне было полюбовно улажено и закрыто. Ничего не поделаешь, долг платежом красен. Пришлось срочно засесть за работу над «Пишущим святым Иеронимом» (112x157). Он сумел довольно быстро написать картину, тем более что уже обращался к этому сюжету.

На привычно тёмном фоне горизонтальная композиция: пишущий старец, стол и неизменный натюрморт — книги, перо и череп, — который рифмуется с лысой головой Иеронима, одного из столпов церкви, эрудита и первого переводчика Библии на латинский язык. Его образ был особенно дорог художникам XIV-XV веков. Традиционно Иероним изображался учёным мужем, воплощающим собой не только аскезу, но и богатую культуру гуманизма. У Караваджо он выглядит старым отшельником, чьё иссушенное годами и частым говением нагое тело слегка прикрыто пурпурной кардинальской мантией, поскольку картина предназначалась для Шипионе Боргезе, недавно возведённого в сан, которого он так долго домогался. Протянув руку с пером к чернильнице, заставленной книгами, старец задумался над раскрытым фолиантом о бренности всего земного, напоминанием чему служит череп.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии