Капитаны ищут путь

Но Коцебу не желал ограничивать знакомство с архипелагом одним лишь островом Гавайи. Он сказал Камеамеа, что хотел бы посетить и остров Оаху. Король согласился и прислал капитану опытного лоцмана Мануя, и Коцебу подумал, что португальскому губернатору на острове Св. Екатерины стоило бы кое-чему поучиться у туземца.

Слабый береговой ветер нешибко двинул «Рюрик». Лоцман стал рядом с рулевым. Когда достигли пролива, отделяющего острова Гавайи и Мауи, добрый пассат наполнил паруса, и бриг пошел бойчее.

Острова, проливы, склоны дальних гор. Банановые и кокосовые рощи, хижины туземцев, напоминавшие матросам русские деревенские амбары. Ястребы, кружащие в высоком небе, да тихая ритмическая песня гавайского лоцмана…

И так — два дня. А на третий, обойдя западную оконечность залива, хорошо приметную по желтой горе «Алмазная голова», мореходы увидели бухту Гонолулу. В глубине ее, помимо нескольких домиков в европейском стиле и хижин, стояла четырехугольная белая крепость с полосатым флагом короля Камеамеа.

У причала встречал Коцебу и его спутников старик англичанин Джон Юнг, тот самый Юнг, о котором Коцебу читал в «Путешествии» Ванкувера и о котором говорил ему еще в Плимуте штурман Видбей.

Джон Юнг позвал моряков в свой дом; дорогой капитан с любопытством приглядывался к старику, уже лет двадцать жившему среди островитян.

История нового знакомца Коцебу была такова.

За много лет до прихода к Гавайским островам брига «Рюрик» стоял у острова Мауи английский корабль «Эленор» капитана Меткальфа. Меткальф из-за чего-то повздорил с островитянами. Англичанин, видимо, не отличавшийся человеколюбием, пустил в ход пушки и ружья; произошло сильное кровопролитие, после чего «Эленор» покинул Мауи, унося на борту вполне удовлетворенного Меткальфа.

Однако Меткальф и не предполагал, какая кара ждет его за этот поступок. Некоторое время спустя к Мауи пришла другая шхуна, и островитяне, без дальних околичностей, перебили почти весь ее экипаж; убит был и шкипер… сын Меткальфа.

Спустя еще несколько лет старый Меткальф снова появился у острова. Он не осмелился съехать на берег, а послал туда боцмана Джона Юнга. Боцмана встретили ласково, но, когда он хотел вернуться на корабль, островитяне его попросту не отпустили. Меткальф не стал выручать Юнга, и тот остался среди сандвичан. Камеамеа сделал его своим приближенным; боцмана начали величать «гиери-нуе» — «великий господин»; он занялся королевским флотом, а потом строительством крепости, полосатый флаг и белые стены которой видели Коцебу и его спутники…

Коцебу шагал рядом с Юнгом и не мог поверить, что этому человеку было уже семьдесят четыре года от роду: бывший боцман капитана Меткальфа, а теперь «гиери-нуе», был еще крепок и бодр.[13]

Усевшись на широкой веранде, моряки разговорились. От Юнга Коцебу узнал некоторые подробности из жизни островитян.

Жизнь их была отнюдь не так приятна, как пейзажи и климат солнечного архипелага. Полноправными и жестокими хозяевами были тут старшины. Все принадлежало этим царькам — и земля, и хижины, и сами островитяне. Старшины припеваючи обитали в своих соломенных дворцах, окруженные стражей, ленивыми женами и слугами с опахалами и бутылками рома, выменянными на американских судах.

Столь же безбедно текли дни жрецов. Они ревниво оберегали древнюю веру — веру в идолов, в святость всяческих «табу» — запретов, веру в подземную богиню Пеле, грозившую нечестивцам раскаленной лавой клокочущих вулканов.

Король Камеамеа (в этом он ничуть не отличался от европейских монархов) понимал, какой опорой служит ему религия. Король жаловал жрецов. У него не было охоты перенимать у европейцев христову веру, подобно тому, как он перенимал у них корабельную архитектуру, умение пользоваться огнестрельным оружием и прочее.

Юнг сказал Коцебу, что Ванкувер пытался навязать сандвичанам христианство. Коцебу прислушался: об этом он не читал в «Путешествии» Джорджа Ванкувера.

— Камеамеа, — рассказывал Юнг, потчуя слушателей бананами, — долго внимал горячим увещаниям английского путешественника. «Хорошо, — сказал король. — Ты хвалишь своего бога, а наших поносишь». И хитро прибавил, что если заморский бог сильнее сандвичевых, то он выручит своего приверженца, а ежели, напротив, сандвичевы боги сильнее заморского, то, конечно, они вызволят своих жрецов. И король предложил Ванкуверу пойти вместе с главным жрецом к морю, взобраться на высоченный утес и… броситься вниз головой! Кто, дескать, останется в живых, того, значит, вера истинная. Ванкувер смешался. Наконец, не придумав никакой увертки, он наотрез отказался от испытания.

— Но об этом-то он ничего не сообщил в своей книге, — смеясь заметил капитан «Рюрика».

Остров Оаху, где жил Джон Юнг, считался «садом Сандвичевых островов». Не говоря уже о натуралистах и художнике, не терявших попусту ни часа, Коцебу тоже предпринял небольшую экскурсию. Только Глеб Шишмарев должен был остаться на корабле; он не скрывал своего огорчения.