Читаем Капитан Т.Т. Трезоров полностью

На глупую головушку своего верного четвероного друга я собственными руками натянул контур-шлем, созданный в соответствии с размерами головы, но, заблокировав функцию активного вмешательства в управление истребителем. Все было готово к первому полету Трезора на Х45. Когда он, в конце концов, сообразил, что собрался с ним проделать его друг и хозяин, то Трезора покинула сила воли и он тихонечко застонал от бессилия и возможности сбежать из кабины, он продолжал лежать на кресле-лежаночке ни жив и ни мертв, неспособный даже пошевелиться.

Полет Трезора продолжался около часа, вначале он пытался освободиться от привязных ремней, но как только мы поднялись на высоту, контур-шлем Трезора непосредственно передавал информацию о полете истребителя и демонстрировал на корку подсознания все детали полета — разбег, взлет, набор высоты, фигуры высшего пилотажа. Я был осторожен и старался не напугать Трезора каким-либо резким виражом, маневром или нанести ему душевную травму грубым по исполнению каскадом фигур высшего пилотажа. Первые минуты полета Трезор осторожно воспринимал все его перипетии, но не ныл и стонал от страха. В середине полета он уже с интересом воспринимал мои маневры и пытался разобраться в работе контур-шлема. А в конце полета страстно выражал свой восторг и все рвался ко мне высказать свою признательность, слава богу, привязные ремни удержали его на месте.

После полета он, разумеется, превратился в страстного почитателя летного дела и моего преданного пса, который каждый день с раннего утра бежал к Х45, чтобы, когда я приду, первым проскочить в кабину и расположиться за спинкой кресла пилота перед очередным тренировочным вылетом.

Мы с Белояром много раз обсуждали ситуацию, Белояр первым предложил вживить в башку Трезора адаптер приема телепатических сигналов. Когда я поднял вопрос об этической стороне подобной операции, мы не имели официального разрешения или личное согласие Трезора на подобную операцию, а электронный Иррек, словно очнувшись после глубокой комы, очень просто прокомментировал мое предложение.

— Трезор, стоящий пес. — Сказал Иррек и вновь углубился в самосозерцание. Подобное высказывание понималось только, как полная поддержка нашего предложения.

Операция прошла глубокой ночью, когда Трезорчик сладко почивал на моей кровати. И когда я попытался состричь с затылка собачки клок шерсти, чтобы датчик адаптера вживить непосредственно в кожу, то эта псина проснулась и устроила небольшой скандал. Пришлось позвать на помощь Белояра, который едва удержал пса, когда я постригал его ножницами и брил бритвой. Едва я надрезал кожу, как датчик адаптера сам скользнул в ранку. Трезор дернулся и потерял сознания об объема информации, скользнувшей в его сознание. Этот шоковый обморок позволил мне зашить ранку и густо смазать рану зеленкой для предотвращения заражения.

Три дня Трезор ходил по лагерю с бритым затылком, что вызывало интерес у обслуживающего технического персонала. Люди издали пальцами показывали на бритый затылок пса, но близко к нему не подходили, все знали, что у этого боевого пса с погонами младшего лейтенанта не очень хороший характер и он очень любил обижаться.

С этого момента мой пес изменился, нет, внешне и в своем поведении он оставался таким же, каким и был, но стал быстро развиваться умственно. Если и раньше он был умнейшим из псов, то теперь пытался и меня с Белояром перещеголять по этому вопросу. Он напрочь забросил свое любимейшее занятие, смотреть и спать под мыльные оперы, показываемые по визору, стал больше внимания уделять всемирной сети, чтению книг и общению с нами. Было интересно наблюдать за ним, когда он старался, что-либо сообщить мне или Белояру. На первых порах было легче понять этого пса по выражению его глаз, а не по мысленным сообщениям, поступающим в наше сознание, но со временем Трезор все лучше и лучше формулировал свои мысли и телепатически передавал их нам.

А главное, мой пес страстно полюбил полеты и старался ни одного не пропускать. Со временем он заинтересовался управлением истребителем и за короткое время стал неплохо разбираться в приборах управления, а иногда я разрешал ему через посредство контур-шлема немного "порулить" Х45.

От ощущений, охватывающих его во время полета, Трезор приходил в дикий восторг.

ххх

На пятом курсе теоретические занятия по летному делу отошли в сторону и большее внимание уделялось практическим занятиям — полетам на Х45 и гуманитарным предметам — истории, литературе, этике и танцам. По мнению руководства академии, офицер-выпускник должен был покидать этот храм науки пилотирования многосторонне развитым человеком. Помимо науки летать, этот офицер обязан был освоить науку танца и общения с дамой. К великому сожалению, я не мог себя отнести к таким людям, я был совершенно лишен дара танца.

Перейти на страницу:

Похожие книги