Капитан Т.Т. Трезоров

Два последующих дня стали самыми трудными в моей жизни, я не вылезал из кабины Х45 и возился со всеми системами ориентации, органами управления, вооружением и жизнеобеспечением. Думаю, что мне потребовалось бы гораздо больше времени, чтобы выполнить весь этот объем работы, если бы не помощь Иррек, который забыл о лекциях и занудстве и работал, как вол. Он оказался своим парнем и не лез под руку со своими умными советами и рекомендациями, а делал все так, как я его просил. Работы было столько, что в общении мы вынуждены были перейти на телепатию, объяснение на словах занимало слишком много времени, а телепатические мысли-имиджи мгновенно переходили от одного до другого. В этой рабе мне приходилось продумывать много вариантов решений той или иной проблемы, а Иррек осуществлял техническое решение и исполнение работ. Чтобы работа проходила без осложнений, мы с ним придумали и создали микроскопические ремонтные механизмы, которые могли работать в таких местах, куда не проникал глаз человека. Эти ремонтники обладали некоторыми задатками разума с автоматическим самоусовершенствованием. С их появлением нам не требовалось разрабатывать инструменты или приспособления для производства отдельной операции. Мы с Ирреком подумывали о том, что нужно делать, Иррек находил техническое решение этой проблемы, а ремонтные механизмы исполняли требуемые операции и, если возникала какая-либо специфика, то они уже сами создавали инструмент или механизм для выполнения специфических операций. Все это позволило нам продумать и осуществить все необходимые изменения в конструкцию истребителя.

Х45 после модернизации, совершенной мной и Ирреком, стал совершенно другим истребителем и настоящим космическим перехватчиком.

Единственным устройством, до которого так и не дошли руки, — это был второй двигатель, предназначенный для полетов в гиперпространстве, как говорилось в описании истребителя и руководстве о полетах. Там просто упоминалось об этом двигателе, как о факте, и больше ни слова не было — ни о его схеме, мощности или работе. У меня руки постоянно чесались, так хотелось залезть в этот гипердвигатель и посмотреть, что он из себя представляет. Но Иррек встал горой и не позволил мне даже прикоснуться к нему, безапелляционно заявляя, что времени до окончания практики осталось очень мало времени, а оно нам было нужно для того, чтобы мы хотя бы научились летать и ориентироваться в космосе.

Дни пролетали в упоительных маневрах и полетах на Х45 вначале вблизи "Галактики", в спорах по поводу и без повода с Ирреком, но с каждым разом мы уходили все дальше и дальше от матки-носителя.

С каждым вылетом мы лучше узнавали и лучше осваивали свои истребители-блины и что только не выделывали с ними в космической бескрайности. Однажды мы настолько далеко отошли от эсминца, что он чуть ли не исчез с экрана локатора, но знакомые созвездия и расположению планет позволила нам сориентироваться и успешно возвратиться на борт сторожевика. Космического невесомость позволяла нам выделывать такие фигуры пилотажа, не описанные ни в одном учебнике боевого пилотажа. Но эти безобразия и хулиганство в космосе позволяли нам с Белояром добиваться с каждым последующим вылетом большей слетанности и взаимопонимания. Я уже говорил, что с Ирреком я общался теперь только мысленно, ни одного слова при обменах информации не произносилось. Попытался добиться аналогичных результатов и в общении с Белояром, но, к сожалению, единственное, что у нас с ним получалось, это общение в адмиральской каюте, где напарник понимал меня с полувзгляда, когда речь заходила о завтраке или ужине. Посоветовавшись с Ирреком по этому вопросу, мы разработали наномеханизм восприятия и усиления мысленных импульсов в форме серебряного листочка, диаметром в две копейки. И когда Белояр крепко спал ночью наши наноремонтники вживили ему этот адаптер в кожу головы. Два дня у него болела голова, но когда боль прошла и Белояр осознал, что ему стали слышны мои мысли, с Ирреком он пока еще не был знаком, то чуть не сошел с ума от радости и обилия информации, которая хлынула ему в голову. Массажем головы я облегчил его страдания от головной боли и понемногу стал обучать его искусству телепатии.

Могу с уверенностью сказать, что после этой операции вживления адаптера и усилителя мы стали лучше понимать друг друга при исполнении фигур пилотажа и просто полетах на блинах.