Капитан Панталеон и Рота Добрых услуг

— Конечно, то, что они сделали, ужасно, Почита. — Сеньора Леонор замахивается мухобойкой, сеньора Леонор выжидает несколько мгновений, хлопает и смотрит, как мушиный трупик падает на пол. — Но если б ты знала их, как я, ты поняла бы, что, в сущности, они неплохие. Невежественные — да, но не злобные. Я бывала у них дома, разговаривала с ними: это сапожники, плотники, каменщики. Большинство не умеет даже читать. А с тех пор как они сделались «братьями», они перестали пить и обманывать жен, не едят больше мяса и риса.

— Рад с вами познакомиться, счастлив видеть вас. — Синчи отвешивает церемонный поклон, Синчи, словно японский император, прохаживается по командному пункту, мусолит сигару, цедит сквозь зубы табачный дым. — К вашим услугам, готов на все.

— Добрый день. — Панталеон Пантоха потягивает носом воздух, Панталеон Пантоха огорчается, заходится в кашле. — Садитесь. Чем могу служить?

— В дверях я столкнулся с такой феминой — ноги подкосились. — Синчи кивает в сторону лестницы, Синчи присвистывает, входит в раж, дымит еще сильней. — Мне говорили, черт подери, что Пантиляндия в смысле женщин — райское местечко, и, выходит, правда. Прелестные цветы произрастают в вашем саду, сеньор Пантоха.

— У меня много работы, мне некогда тратить время попусту, покороче, пожалуйста. — Панталеон Пантоха недоволен, Панталеон Пантоха берет тетрадь, разгоняет табачное облако. — Что касается Пантиляндии, должен вас предупредить: мне это название не по вкусу. Я лишен чувства юмора.

— Не я его придумал — народное творчество. — Синчи раскидывает руки в стороны, Синчи витийствует, словно перед рычащей толпой. — Острая, сочная, неистощимая фантазия лоретан. Не принимайте так близко к сердцу, сеньор Пантоха, проявите чуткость к народным талантам.

— Вы меня пугаете, сеньора Леонор. — Почита прикладывает руки к животу. — Вы говорите о них с такой любовью, что, видно, хоть вы и отошли от них, но в глубине души остались «сестрой». Как бы вам не вздумалось распять кадетика.

— Не вы ли тот Синчи, что ведет программу на «Радио Амазония»? — Панталеон Пантоха кашляет, Панталеон Пантоха задыхается, вытирает слезящиеся глаза, — В шесть часов вечера?

— Я, собственной персоной, знаменитая программа «Говорит Синчи». — Синчи настраивает голос, Синчи сжимает в руке невидимый микрофон, декламирует. — Гроза продажных чиновников, бич подкупленных судей, сокрушитель несправедливости, глас, несущий в эфир народные чаяния.

— Да, мне доводилось слушать ваши передачи, довольно популярные, не так ли? — Панталеон Пантоха встает, Панталеон Пантоха ищет, где бы глотнуть чистого воздуха, еле дышит. — Ваш визит— честь для меня. Чем могу служить?

— Я человек своего времени, без предрассудков, прогрессивный, пришел подать вам руку. — Синчи встает, Синчи подходит к нему вплотную, окутывает облаком дыма, протягивает вялые пальцы. — К тому же вы мне симпатичны, сеньор Пантоха, я знаю: мы станем друзьями. Я верю в дружбу с первого взгляда, нюх никогда не подводил меня. Хочу быть вам полезен.

— Крайне признателен. — Панталеон Пантоха дает пожать себе руку, Панталеон Пантоха позволяет похлопать себя по плечу, смиренно идет назад к столу, кашляет. — Но, право же, я не нуждаюсь в вашей помощи. Во всяком случае, в данный момент.

— Это вам так кажется, мой чистый, мой невинный друг. — Синчи широким жестом обводит помещение, Синчи возмущается наполовину в шутку, наполовину всерьез. — Видно, живя в своем эротическом уединении, вдали от мирского шума, вы не очень-то в курсе дела. Не знаете, что говорят на улицах, какие опасности вас подстерегают.

— У меня мало времени, сеньор. — Панталеон Пантоха смотрит на часы, Панталеон Пантоха проявляет нетерпение. — Или говорите прямо, что вам надо, или уходите.

— Если ты сейчас же не попросишь прощения, ноги моей больше не будет в этом доме. — Сеньора Леонор плачет, сеньора Леонор запирается в своей комнате, отказывается есть, угрожает. — Распять своего будущего внучка! Может, ты и нервничаешь в твоем положении, но грубостей я терпеть не намерена!

— На меня страшно давят. — Синчи гасит сигару в пепельнице, Синчи расплющи-вает сигару, сокрушается. — Домашние хозяйки, отцы семейств, школы, культурные учреждения, религиозные организации всех расцветок и мастей, вплоть до колдунов и знахарок. Я всего лишь человек, и моя стойкость не беспредельна.

— Что за чепуха, о чем вы, — улыбается Панталеон Пантоха, глядя на последнее, тающее облачко дыма. — Ничего не понимаю, выражайтесь яснее и переходите наконец к сути.

— Городу желательно, чтобы я предал позору Пантиляндию, а вас бы отправил к черту на рога, — улыбаясь, подводит итог Синчи. — Разве вы не знали, что Икитос — город, прогнивший изнутри, но с пуритански чистым фасадом? Рота добрых услуг — скандал для города, только прогрессивный и современный человек вроде меня может понять это правильно. А весь город в ужасе и, говоря откровенно, хочет, чтобы я с этим покончил.

— Покончить со мной? — Панталеон Пантоха становится очень серьезным. — Со мной лично? Или с Ротой добрых услуг?