Капитан чёрных грешников

— От стакана вина никогда не откажусь, — сказал Стрелец, ставя в угол ружье, — да и глоточек беленькой не помешает.

Потом он поднял кожаный лоскут, накрывавший ягдташ, вынул двух великолепных куропаток, положил их на стол и сказал мадам Бютен:

— Я бы вам и кролика принес, да перевелись они. Вот уже с полгода ни одного в глаза не видел.

— Да я тебе заплачу за куропатку, — сказал Николя.

— Нет-нет, сударь, — возразил Стрелец, — это ж я к вам пришел об одолженьице просить.

— Так говори, в чем дело, — сказал Николя.

И налил ему вина.

Стрелец сел.

— Тут недавно один дурной закон издали, — начал он. — Пороха без разрешения на охоту никому, видишь ли, не продают.

— А у тебя разрешения нет?

— Откуда у меня!

— То есть и пороха нет.

— Порох можно достать, только шагать придется аж в Венель, там контрабандисты торгуют. А у меня нынче другие дела.

— Дам я тебе пороховницу, — сказал Николя Бютен. — Птицу бить идешь?

— Так-то я иду травить кроликов у господина Феро. Да не люблю я, чтобы ружье не заряжено было, а заряд сегодня как раз последний потратил.

— Вот оно что! Ты у советника кроликов травишь?

— Должен с дюжину выгнать. Да ему-то какой убыток? Он сам не охотится.

— Это верно.

— Да и жандармам теперь не до того — тоже время упустить не надо, — продолжал Стрелец.

Мизе Борель заметила, как при слове "жандармы" ее зять испуганно вздрогнул.

— А чем же они заняты? — спроста спросила мадам Бютен.

— Так капитана черных братьев ищут.

— А я думал, его уже посадили, — сказал Николя Бютен.

Голос его задрожал, и весь он побледнел.

— Так, да не так, — сказал Стрелец. — Взяли было господина де Венаска, да тот доказал, как ясный день, что не виноват.

— Вот как? Правда?

Николя Бютен словно сделал над собой невероятное усилие и продолжал уже спокойным голосом:

— Ты, приятель, видно, об этом наслышан — расскажи нам, в чем там дело.

— Да ради бога, — ответил Стрелец и бесцеремонно налил себе еще вина.

IX

Вот как начал Стрелец свой рассказ:

— Невезучая это семья — Венаски.

— Что да, то да, — усмехнулся Николя Бютен.

— За пятнадцать лет двоих взяли: то дядю, то племянника. Обоих обвиняли в убийстве, а под конец решали, что оба не виноваты. Но в тюрьме все-таки оба побывали.

— От тюрьмы не зарекайся, — равнодушно промолвил хозяин имения.

— И что же, — спросила мадам Бютен, — этого тоже невиноватым признали?

— Признали, сударыня.

— А это верно? — недоверчиво переспросил Николя Бютен.

— Да уж куда вернее.

— И отпустили его?

— Так он же третий день, как приехал в Бельрош. В Кадараше, в Сен-Поле — во всех деревнях на том берегу Дюрансы крестьяне его встречали с музыкой и барабанами.

Николя Бютен пожал плечами.

Мизе Борель приметила и этот его жест.

— Чудно, однако, — сказал он. — То сажают людей, то отпускают. Будь он бедняк какой-нибудь, а не барон де Венаск — верно не выпустили бы.

— Так он же не виноват.

— Еще неизвестно.

— А вот и ошибочка ваша, господин Бютен, — возразил Стрелец. — Установили у господина де Венаска алиби.

— Да ну?

— Замок Монбрен ограбили в самом начале мая.

— А господина де Венаска тогда здесь не было?

— Не было.

— А где же он был?

— На море, около Оллиуля, у начальника таможни.

Николя Бютен выпил две рюмки водки одну за другой.

— Ну, а нам-то что с того? — сказал он грубо. — Мы его не знаем, этого господина де Венаска. Не виноват он — и хорошо.

— Хорошо-то хорошо, — сказал Стрелец. — Только властям этого мало. Им настоящий преступник нужен, а то они не успокоятся. Вот они его и ищут.

— Найдут, должно быть.

С этими словами, сказанными очень глухо, Николя Бютен встал и сказал еще:

— Пойду принесу тебе пороховницу.

Пошатываясь, он вышел из комнаты, а мизе Борель продолжала во все глаза следить за ним.

Пока его тяжелые шаги были слышны на лестнице, обе женщины не смели ничего сказать.

Стрелец же заметил:

— Похоже, хозяин перебрал маленько.

Мадам Бютен ничего не ответила, но покраснела до ушей.

— Он с приятелями в трактире обедал, — сказала мизе Борель.

— А то бы я его с собой позвал.

— На кроликов?

— Ну да, сударыня.

— Нет-нет! Не надо, пусть дома сидит! — с каким-то испугом воскликнула мадам Бютен.

Николя Бютен вернулся в столовую и принес пороховницу.

— Завтра вам двух кроликов доставлю, — сказал Стрелец и положил порох в сумку.

Потом он встал и откланялся.

— Удачи тебе, — заплетающимся языком сказал ему хозяин.

— И вам спокойной ночи и благодарность наша, — ответил Стрелец и ушел.

Выйдя из дома, он не пошел по платановой аллее, а сразу свернул в виноградники на узкую тропинку, несколько минут шел по ней, а потом остановился: перед ним возник темный силуэт.

Силуэт оказался человеком, а человек — Симоном Барталэ, перевозчиком с парома Мирабо.

Встреча у них здесь была, видимо, назначена, потому что Симон сказал Стрельцу:

— Я уж думал, ты не придешь.

— Посидел там маленько, — ответил Стрелец. — И не зря посидел.

— Коробейника видел?

— Нет.

— Вот странно, — сказал Симон. — Я же точно знаю, что он тогда не переезжал реки.

— Да я не о коробейнике вовсе забочусь, — сказал Стрелец.

— А о чем?

— Что я хотел знать, в том и убедился.

— В чем же ты убедился?

— Что Николя Бютен многое знает про черных грешников.