Капитан Брамы

– Не переживай. Хозяин этой халупы местный батюшка, отец Михаил. Но его еще почти неделю не будет. Он в отъезде. Уехал, так сказать, на свою историческую родину. Так что разувайся и проходи на кухню. Чувствуй себя как дома…

Мы сидели на тесной, ярко освещенной заходящим солнцем кухне, пили крепкий и ароматный чай, и, надо сказать, я чувствовал себя уже почти как дома. Отец Иван вводил меня в курс дела:

– По телефону всего не скажешь. Так что сейчас я постараюсь тебе немного объяснить, что нам предстоит. А предстоит нам такая дыра, что я, когда узнал, так заявление за штат подал. И ты думаешь, епископ мое заявление принял? Что ты, как разорался! Я Вас, мол, не для того рукополагал, чтобы Вы от трудностей бежали.

– Я говорю – владыка, у меня ж семья. – А он – ничего, потерпите. Господь терпел и нам велел. К тому же я Вас не навсегда посылаю. Прибудете на место, оглядитесь. Разберетесь, куда это назначенный мной иеромонах[3] Василий пропал. Людей расспросите. Приход заодно поднимете. А там… посмотрим.

– Вот так вот, брат. Едем в аномальную зону. С легкой руки епископа, будем православными детективами, сбежавшего краснокутовского попа будем искать. И православным МЧС, по совместительству. Приход из руин поднимать. Боюсь, Дима, надолго меня от семьи оторвали. Может, владыка думает, что я вслед за Василием сгину, в аномальной зоне, – отец Иван горько вздохнул.

– Слушай, батюшка, а что там за аномалия? Подробней можно? А то я ничего по телефону не понял.

Отец Иван вяло махнул рукой:

– Да фигня, прости Господи, все это! Ты же знаешь, я практик. Пока лично не увижу, никогда не поверю. Ну а так, говорят, есть тут по дороге на Красный Кут холмик с вынутой серединой. Якобы природная аномалия. Стоит себе такой холмик без середины, стоит недалеко от дороги на Кут. Так что мы увидим его, когда туда пойдем. Вот. Середины у холма нет, поэтому все это похоже на огромный такой проход, естественные, природные ворота. По-украински – Брама.

– Прямо как индуистское божество, – не удержался я.

– Индуистское или не индуистское, – усмехнулся отец Иван, – но, собственно, эта Брама и есть аномалия. А еще она является как бы негласной границей Кута…

– Погоди, – перебил я отца Ивана, – ты можешь мне конкретно сказать, в чем аномальность этой Брамы?

– Ха, если б я знал это, Дима, – батюшка немного повеселел.

– Кстати, сами местные, здесь в Черноморке, не очень-то верят в аномальность Брамы. Говорят, если б там действительно нечто было, то тут с города бы понаехало всяких уфологов, археологов и прочей братии. А так, никого особо эта Брама не беспокоит. Но разве что сфотографироваться на фоне необычного холмика… Вот и вся аномалия. Правда, мне еще в городе один умник рассказывал, что Брама пробуждающаяся аномалия. Мол, лик земли меняется. И меняется основательно. Климатические катаклизмы, это только видимая сторона процесса. Собственно речь идет о том – сохранимся ли мы, как цивилизация, или сгинем в огне апокалипсиса? Вот и пробуждаются всякие спящие аномальные зоны, как вулканы… Интересная, конечно, теория. Но я практик.

– Тогда еще один вопрос, – сказал я, – что все-таки произошло с этим иеромонахом Василием?

– Никто толком не знает, – вздохнул отец Иван. – Пропал куда-то. Лично я думаю, что просто тихо сбежал. Наверное, крыша у человека поехала от одиночного сидения в дыре. Да и искушения всякие. Вообще, для молодого монаха ведь это смерть, когда из монастыря вырывают и вот в такую дыру засовывают…

– Слушай, а почему ты так уверен, что этот Василий сбежал. А вдруг его того... Понимаешь?

– Не совсем.

– Ну, вдруг там, под вывеской тех же иеговистов, особо опасная оккультная секта. Места-то ведь глухие. А священников сейчас довольно часто убивают. Всякие сатанисты.

– То есть, – отец Иван сморщил лоб, – ты хочешь сказать, что нашего иеромонаха убили?

– Ага.

– И в землю закопали, и надпись написали?

– Нет, ты подожди шутить. Ты все-таки, подумай. В наше время ничего исключать нельзя.

– Ладно, – нехотя согласился отец Иван. – Завтра же посетим Красный Кут. Может, что-то и прояснится… Ну а так, друг мой, основное я до тебя довел.

И отец Иван надолго замолчал. Молчал и я.

На нашей маленькой кухне повисла тишина, наподобие той, что я пережил в степи. Только здесь она была еще глубже, еще ощутимее.

В этой тишине отчетливо, выпукло слышалось, как где-то далеко лает местная собака, а совсем рядом скрипит калитка, и в отдалении, только в другой стороне, гогочут гуси. И весь этот нехитрый набор звуков на фоне потрясающего, пронзительного безмолвия – вселенского, невыразимого человеческим языком.

Сидеть бы так и сидеть; молча наблюдать, как первые вечерние сумерки незаметно ползут со стороны полутемного коридора, и ни о чем не думать (особенно о завтрашнем походе в загадочный Красный Кут и обо всех тех аномальных неприятностях, что нас неизбежно подстерегают).