Капитан Блад

Она долго повторяла эти слова, словно мантру, и сама не заметила, как задремала. Проснулась резко, будто от толчка, дернулась, ощутив безотчетный ужас, подняла голову.

Над нею стоял человек – спросонья, в полутемной комнате показалось: огромный, черный… невыносимо страшный. «Откуда он взялся? – мелькнула паническая мысль. – Почему не работает система безопасности?» Ведь в полицию должно поступить оповещение о нарушении границ частной собственности…

Жасмин хотела закричать, позвать на помощь, но тяжелая рука в перчатке закрыла ей рот, вдавила голову в подушку. Человек склонился над девушкой, рассматривал с холодным любопытством. У него было узкое лицо с крупным ястребиным носом, тонкие губы и острый подбородок. На гладко выбритом черепе поблескивали капельки пота. Жасмин не могла оторвать взгляда от светло-желтых глаз – казалось, в них пряталась звериная ярость, готовая вот-вот вырваться наружу.

Человек вдруг улыбнулся, и это сделало его еще страшнее. Он медленно поднял левую руку. Жасмин скосила глаза и увидела большой нож с окровавленным лезвием. Она отчаянно затрясла головой, молчаливо умоляя не причинять ей зла. Незваный гость издал довольный смешок, приставил острие ножа к низу ее живота, чуть надавил, дернул, вспарывая снизу доверху ткань легкого комбинезона. Он неотрывно смотрел в глаза Жасмин, откровенно наслаждаясь ее ужасом.

Правая рука насильника оторвалась от губ девушки, но теперь к горлу был приставлен нож. Все так же глядя ей в глаза, человек улыбнулся шире и покачал головой, предостерегая: закричишь – умрешь. Жасмин давилась слезами, мысленно умоляя весь мир о помощи и понимая: ее не будет. Почему-то безупречно надежная система безопасности не сработала, никто не знает, что она заперта здесь с убийцей. А родители… Обожгла мысль: кровь на ноже, чья?.. Она знала ответ.

Рука в перчатке прошлась по телу, сильно сжала грудь, заставив застонать от боли. Расстегивая штаны, человек довольно рассмеялся, поместился между ног Жасмин, вошел рывком, все так же глядя ей в глаза.

Он был огромен – гораздо больше Айрона. Тело, сжавшееся от ужаса, отторгало его, не хотело впускать. Насильник двигался мощными быстрыми толчками, причиняя невыносимую боль. И смеялся, наблюдая за муками девушки, плотнее прижимая к ее шее нож.

Движения его становились все быстрее, лезвие все глубже впивалось в кожу. Убьет, поняла Жасмин. Скоро перережет горло и будет наслаждаться тем, как содрогается она в предсмертных судорогах. Кончит уже в мертвое тело.

Страх пропал неизвестно куда, в душе поднялось мутное бешенство. Ярость, ненависть ослепляли, не давали дышать. Она беспорядочно зашарила вокруг себя, в отчаянии отыскивая хоть что-то, что могло бы сойти за оружие. Вдруг рука коснулась чего-то шершавого. Пилочка для ногтей. Тонкая, длинная, прочная, с заостренным концом… Не раздумывая, девушка схватила ее как можно крепче, размахнулась и изо всей силы вонзила в желтый глаз мучителя. Пилочка легко вошла в глазное яблоко по самую рукоять.

Жасмин ждала, что тут же придет конец, насильник просто перережет ей горло. Но человек вскрикнул, отшатнулся, правой рукой схватился за лицо, ослабив давление левой на шею жертвы. Жасмин вывернулась, вцепилась в его ладонь, пытаясь отобрать нож. Насильник зарычал, отшвырнул девушку. По лицу текла кровь вперемешку со слизью, рот оскалился в гримасе боли и ненависти.

Она упала на спину, завизжала, лягнула человека в лицо. Что-то с хрустом подалось под пяткой, убийца заорал: удар сломал ему нос. Следующий пинок пришелся в пах. Человек скорчился. Жасмин снова бросилась на него, схватила за руку, впилась зубами в запястье над короткой перчаткой. Яростно, по-волчьи рванула, кажется, перекусила вену. Наконец сумела отобрать нож. Пока насильник не оклемался – как сумела, пырнула в живот. Схватилась за рукоять обеими руками, дернула вверх. Сил вспороть брюхо, как думалось, не хватило, и Жасмин провернула нож в ране, потащила на себя. Человек выл, скрючившись, обеими руками схватившись за живот, заливая диван кровью.

Жасмин молча поднялась, обошла насильника, не обращая внимания на его вопли. Медленно, согнувшись от боли, побрела в комнату родителей.

Она знала, что увидит. Красное на белом. Красные лужи на белом полу. Красные брызги на белых стенах. Белоснежное покрывало сменило цвет, пропиталось алым.

Отец сидел в кресле. На горле разрез полумесяцем, от уха до уха – словно широкая клоунская улыбка. Мертвые глаза неотрывно смотрели на кровать, поперек которой лежала ее молодая красивая мамочка. Жасмин подошла ближе. Коснулась кончиками пальцев обнаженного тела. Одна рана, вторая, третья… она насчитала девять. А может, десять… На нежном лице мамы застыло выражение страдания.