Канцлер

Когда 19 августа 1587 года коронный канцлер Замойский и его единомышленники, наконец, объявили своим претендентом на королевский престол Сигизмунда III Вазу, а Зборовские — эрцгерцога Максимилиана, шляхта Великого Княжества дала еще один шанс Москве. С согласия Льва Сапеги великокняжеские радные паны писали к послам: «Замойские выбрали шведского королевича, Зборовские выбрали брата императора, а мы все — литвины и большая часть поляков, хотим вашего государя. Но задержка только за верою и приездом. Если бы нам был быстро известен приезд вашего господина, мы бы, выбрав его, в то же время выдвинулись бы к Кракову и короны не дали бы ни шведу, ни брату императора».

Последние слова «Послания…» — вовсе не проявление чрезмерной самоуверенности белорусской знати. Великое Княжество Литовское имело достаточно сил, чтобы возвести на престол своего избранника. Убедительным доказательством тому служит и «Протест» против провозглашения Замойскими королем Сигизмунда Ill Вазы, подписанный 31 октября 1587 года подканцлером Львом Сапегой, трокским воеводой Яном Глебовичем и епископом Бенедиктом Войной. Только нерасторопность московских послов, а может, и действительно, неспособность Федора, свели его шансы к нулю.

Нельзя, однако, не учитывать и еще одной немаловажной детали: усилия самого Льва Сапеги и всех других белорусских панов отнюдь не были направлены на то, чтобы, «оторвавшись от Польши», как писал подканцлер, безоглядно броситься в объятия к московскому царю. Лев Сапега и все радные паны прекрасно осознавали, что угроза с Востока не лучше опасности с Запада. Подканцлер был совсем не простой личностью, жизнь научила его осторожности. Даже чересчур замысловатые ловушки, расставленные его врагами, он обходил, не поранившись, чувствуя козни противников на расстоянии.

Лев Сапега имел достаточно оснований, чтобы очень активно, по крайней мере, вначале, поддерживать кандидатуру московского царя. Логика действий подканцлера, патриота своей Родины, в тех сложных исторических обстоятельствах становится понятной только с учетом основной цели его политической деятельности — стремления к полной независимости Великого Княжества Литовского, его возвышению и процветанию.

Лев Сапега, бесспорно, хорошо знал о возможных негативных последствиях объединения ВКЛ с Московским государством. Но, оставаясь политиком, он видел и исключительность положения, возникшего в ВКЛ. Глубоко преданный идее создания сильного государства, подканцлер и в данной ситуации работал именно на нее. Будучи хорошо осведомленным в «московском вопросе» и зная реальные обстоятельства гораздо лучше многих современников, он рассчитывал на отсутствие у царя Федора возможностей, в случае избрания его великим князем, заниматься проблемами Великого Княжества Литовского. Кроме того, Лев Сапега, прекрасно осведомленный в психологии власти, резонно полагал, что Федор никогда, ни при каких обстоятельствах не оставит надежный, наследственный престол в Москве и не рискнет переехать в другую страну. Ибо в Великом Княжестве и Польше ему неизбежно пришлось бы столкнуться со шляхетской демократией, к которой московские монархи, конечно же, вовсе не были приучены. А если бы такое и случилось, то все равно болезненный московский царь, по твердому убеждению подканцлера, не смог бы серьезно влиять на политику белорусского правительства.

Да и посол Ржевский, якобы случайно, а на самом деле намеренно сообщил Панам-Раде: «Вы только выберите себе в государи нашего царя, будьте под его царской рукой, а всем управляйте сами в Короне Польской и Великом Княжестве по своим правам». Эти слова, несомненно, сказанные послом нарочно, не иначе, исходили от самого царя Федора.

Таким образом, согласно планам Льва Сапеги, избрание великим князем московского монарха гарантировало бы Великому Княжеству Литовскому первенство над Польшей, так как терпеть дальше амбициозных польских панов было невозможно, а также охраняло бы государство от опасностей с Востока. За возвышением и военно-политическим усилением Княжества, наверное, наступил бы разрыв союза с Польшей и произошло бы избрание монарха из своего народа.

Ведя переговоры с послами Федора, Лев Сапега вместе с тем внимательно следил за действиями противников и расстановкой политических сил. А когда ситуация обострилась и исторические весы склонились на сторону Сигизмунда III Вазы, то он, проанализировав предварительно все возможные результаты, изменил тактику и отказался от дальнейшей поддержки Федора. Затем подканцлер предложил шведскому королевичу условия, на которых Великое Княжество соглашалось признать Великим князем именно его.

Сигизмунд III Ваза, которому еще предстояло с помощью оружия доказывать свое право на королевский и великокняжеский престол, вынужден был пойти на компромисс, необходимый Льву Сапеге, и принять условия, высказанные белорусскими магнатами и шляхтой.