Каникулы в Риге

Жалко, что у мороженщика не оказалось стаканчиков. Мы купили мороженое в вафле и заляпались… То есть, если честно, заляпалась я. Обычно Гришка это делает, но сегодня ему как-то удалось остаться чистым. А по моей футболке плыли целые облака из шоколадного мороженого.

— Давайте всё-таки вернёмся в тот магазин, — предложила мама. — Купим Маше новую футболку с кошкой.

— А мне — свечку, — потребовал Гриша.

— Свечки купим всем, — решила мама. — Я приметила рядышком ещё магазин, где продаются глиняные домики со свечками. Зажигаешь её внутри, и как будто в домике горит свет. А из трубы будет идти дымок.

Мне понравилась зелёная футболка, но подходящего размера не было. Так что я выбрала фиолетовую, а домик мы купили розовый, с коричневой крышей. Окошко было увито глиняными цветами, а над ним красовалась надпись «Riga». После покупок мы почему-то устали.

— Хочу домой, — заныл Гриша.

— Как домой? — ахнула мама. — Мы тут ещё не всё посмотрели! Давайте играть в игру? Называется «Домики».

Она объяснила нам правила. Один человек предлагает дом. Другой предполагает, что на доме интересного. Что его отличает от остальных. А потом первый говорит, что ему из этого показалось интересным.

Вот это оказалась здоровская игра! Каждый из нас замечал на доме что-то своё. Я — красивые решётки и окошки. Мама — крыши и флюгеры. Гришка — флаги. Получалось, что дом красив с разных сторон. Особенно нам понравился один розовый домик в самом центре Старого города. Его крыша изгибалась полукругом, и он был похож на клубничное пирожное. А ещё на тот глиняный домик, что мы купили себе. Напротив него оказалась пекарня. Над входом висел крендель, а на витрине возвышались торты, пироги, кексы, пирожные и печенья. Мама предложила зайти и купить домой булочек и рогаликов с повидлом.

Гришка снова сказал, что устал. Теперь уже и я устала, поэтому мы только спорили вполголоса, что вкуснее — булочки или рогалики. Мама сказала, что сойдёт с нами с ума.

— От вкусности? — уточнила я, но она только махнула рукой.

В пекарне оказалась большая очередь. Все дети спорили негромко, что им взять: печенье или безе, батон или пирожное. А от мамы почему-то доставалось только нам с Гришей. Мы купили и рогалики, и булочки, и крошечные шоколадные печенья в форме пуговиц, и пирожок с яблоками. Пуговицы и пирожок мы съели прямо в булочной. Но всё равно есть хотелось.

— Ещё немного погуляем! — попросила мама.

Мы вздохнули и снова принялись играть по дороге в «Домики». Я замечала те, что были голубые. Они напоминали мне о море. Мама сказала, что в Латвии есть море, оно называется Балтийское. Но оно холодное, и вряд ли нам удастся искупаться. А жалко. Я очень море люблю.

Наконец мы вышли на какую-то площадь. Там было много разных магазинчиков, в которых продавали вязаные носки и янтарь. А ещё огромная церковь шоколадного цвета.

— Домский собор! — провозгласила мама.

Мы вздохнули. Мне ужасно хотелось есть. И чтобы Гриша замолчал. И чтобы уже мультики на планшете посмотреть можно было.

— Кто видит петушка на верхушке? — спросила мама.

Мы задрали головы. Огромный был этот собор. Красивый вообще-то.

— Я! — хором воскликнули мы.

— В старину одна сторона петушка была золотой, а другая — тёмной. Вообще-то она потемнела просто от сырости, которая шла со стороны Балтийского моря. Но школьники того времени были суеверными и считали, что если петушок показывает им перед уроками свою золотую сторону, то в школе будет всё в порядке, а если — тёмную…

— «Два» поставят, — закончила я мрачно, и мама улыбнулась.

— Пойдёмте теперь к церкви Святого Петра? — спросила она. — Тут недалеко.

Мы поплелись за ней. «Ничего себе недалеко», — подумала я.

— Может, у вас есть какие-нибудь вопросы? — с надеждой спросила мама и быстро добавила: — Только не про еду!

— А там почему петух? — спросил Гришка, показывая на какую-то скульптуру. Много животных стояло друг на друге, и у всех блестели золотые носы.

— Это же бременские музыканты, — обрадовалась мама. — Помните сказку? И все они — и пёс, и кот, и осёл, и даже петух — были бременскими музыкантами! Смотрите, возле них фотографируются. Пойдёмте и мы!

Ну нет! Я не люблю, когда говорят глупости, когда меня торопят, когда меня толкают, даже просто трогают, когда что-то идёт не по плану. Но больше всего на свете я не люблю фотографироваться! Сейчас начнётся: «Улыбнитесь, скажите: «Сы-ы-ыр»». Ненавижу!

— Вставайте! — радостно скомандовала мама. — Побыстрее! Ну? Видите, за нами уже очередь!

Мы с Гришей встали с кислыми лицами возле музыкантов.

— Улыбнитесь! Скажите: «Сы-ы-ыр»…

— Ну ма-а-ам, — простонала я.

— Улыбнись, чего такая мрачная! — сказал Гришка и ущипнул меня.

— Чего щипаешься? — разозлилась я и треснула его по плечу.

Он завопил и стукнул меня по спине. А я его — по затылку! А он меня — по ноге! И я его — по ноге! Он меня — по правой, а я его — по левой!

— Прекратите, прекратите! — кричала мама.

Но мы её не слышали. Пинались, дрались, чуть ли не кусались. Тогда мама подскочила к нам, схватила за руки и развела в стороны.