Кангауз

И с обязательным участием дорогих гостей - двух аспирантов, недавних выпуск-ников родного биофака. Аспиранты только вчера вернулись из антарктической экспе-диции и были безумно рады поводу прикатить в Кангауз.

Ведь надо же было куда-то девать десять замороженных пингвинов, привезен-ных ими Казарову в подарок...

ГНЕЗДО

- Что делать-то будем? А, Юрка? - Вовка, по прозвищу Дерсу Узала с надеждой смотрел на приятеля.

Юрка думал.

Как быстро подкрался час расплаты! Проклятая орнитология, наука для ненор-мальных! Только-только, часу так в четвертом утра, оторвешься от гитары и от симпа-тичной девчонки с колдовскими глазами - и пожалуйста: в пять - подъем!

А потом, как идиот, тащишься, постукивая зубами, по росе, слушаешь этих под-лых пернатых и натужно пытаешься определить их то по голосу, то по высунувшемуся из кустов хвосту.

Сначала, вроде, приспособились. Выходишь с группой, засветишься перед Каза-ровым: сумничаешь пару раз, вопросик задашь, а потом, потихоньку, отстал - и под кустик, баиньки.

Но зачет!... Тут не спишешь. Ткнут тебе пальцем в пичугу или, того хуже, дадут послушать ее трели - и будь добр: "Назовите вид, особенности биологии..."

- Придумал!

- Ну, и?

- Ты же слабость Казарова знаешь?

- Гнезда-яйца, что ли?

- Точно. Найдем ему классное гнездо, поставит зачет, как миленький.

- Ну ты гонишь! Да он тут практику лет десять проводит, все виды знает, уже все образцы пособирал. Да и нам, чтобы редкое гнездо найти, надо знать, где искать и что искать. Мы же - ни бум-бум. Притащим воробьиное, он нам тогда устроит зачет!

- Да-а-а.

Снова дума думается.

- Слышь, а давай сами смастерим. Где-нибудь в лесу. Черта с два он догадает-ся. Пусть потом всю жизнь принадлежность гнезда определяет и птицу эту ищет.

- Юрка, ты гений!

Три оставшихся дня пролетели, как летний звездный дождь.

Все эти дни приятели по тридцатиградусной жаре таскались на голубую сопку Хуалазу, известную голубыми же реликтовыми тараканами, дикими зарослями колючек и полчищами лютых энцефалитных клещей. Трое суток, как хозяйственные сороки, со-бирали веточки, травинки, оброненный птичий пух и различные перышки.

Наконец, гнездо было готово. Шедевр студенческой мысли украсили две скор-лупки от подвернувшегося в последнюю минуту яйца какой-то птахи. Разместилось со-оружение чуть ли не на вершине Хуалазы, в развилке старого манчжурского ореха.

Казаров, заинтригованный сообщением студентов о находке какого-то интерес-ного гнезда, бросил все дела и немедленно отправился за юными любителями орнито-логии, излучавшими учебное рвение и радость за любимого педагога.

Через час утомительного пути экспедиция добралась до заветной цели.

Юрий Николаевич внимательно осмотрел находку, как-то странно всхлипнул, присел на пенек возле гнезда и влюбленными глазами посмотрел на студентов:

- Ребята, если вы сумеете сюда еще и яйца отложить, я вам экзамен по зоологии "автоматом" поставлю...

СПИРТОНОША

Димка, крадучись, двинулся в сторону палаток.

В завершающую стадию вступала ответственная и весьма рисковая операция.

Вчера вечером ребята успешно прикрыли его на вечерней перекличке. Стара-лись не для него, для себя. И Димка не подкачал. Крутнувшись на электричке туда-сюда, добыл десятилитровую канистру пива. Настоящего, разливного, свежего пива!

Не улыбайся, читатель из далекого девяносто девятого.

В семидесятых, во Владивостоке, раздобыть свежее пиво! Ночью! Это тема для отдельного рассказа. Или детектива.

С раннего утра канистра хранилась в ледяном родничке, специально разыскан-ном в дремучих зарослях Хуалазы. И все участники предстоящего праздника едва до-ждались пятнадцати часов: времени, когда заканчиваются обязательные занятия и на-чинается свободный поиск образцов для коллекций в сочетании со всеобщим дурака-валянием.

До родной палатки оставалось шагов пять.

- Так, молодой человек, ну-ка подойдите! - глубокое контральто, переходящее в бас, могло принадлежать только Зинаиде Николаевне Мамовой руководителю прак-тики первого курса.

Человек необъятного тела и столь же необъятной души, она успешно совмеща-ла роли известного ученого, прекрасного педагога и всеобщей заботливой мамаши, бдительно пресекающей все неблаговидные поползновения своих жизнерадостных по-допечных.

- Это что у вас?

- Э-э-э...

- Бе-е-е, - передразнила Мамова, - открывайте!

Тяжкий вздох, клацание алюминиевой крышки.

- Так... пиво! И куда вам столько?

- Пить. Жарко очень.

- А кто вас посылал? Кто еще в компании?

- Никто. Я сам.

- Вы меня не сердите! Сам! Да оно у вас через день по такой жаре прокисло бы.

- Не. Я бы выпил...

Мамова собралась осерчать. Но тут ее настигло педагогическое озарение:

- Вот так, да?! Ну хорошо.

Шестнадцать часов.

Два курса, больше ста человек, стоят в каре под солнцем на центральной пло-щадке лагеря.

В середине - группка преподавателей и виновник неурочного сбора.

У ног "залетчика" - запотевшая канистра.