Кандидат

Когда когорта уже была готова выступать, Ковальский ещё некоторое время продолжал стоять на месте, то ли вслушиваясь, то ли вглядываясь во что-то, известное только ему одному. И это нечто ему не нравилось.

Наконец, он молча двинулся вперёд, на ходу отращивая на подошвах знакомые снегоступы, в руках же его появился сантиметровой толщины упругий прут с рукояткой, тут же намертво приросшей к его правой перчатке. Помахав этим устройством «делай, как я», Ковальский быстрым шагом направился под небольшой уклон в направлении на юг, используя занятую руку как третью точку опоры.

Когорта быстро разобралась с амуницией, нашла у себя на поясах предусмотрительно розданные им устройства, удобно ложащиеся в ладонь, из которых тут же выскочил тот самый прут.

Первые же донёсшиеся до них порывы ветра объяснили, зачем это нужно — палка успешно самозакреплялась даже в рыхлом снегу и служила отличной опорой, при необходимости мгновенно обретая жёсткость, и не мешало перемещаться, свободно покидая снег, как только рука уходила вперёд.

Джон успешно приспособился к новой манере ходьбы, но ураган всё усиливался, и временами начинало казаться, что вот сейчас он полетит носом в снег, ветер в спину мешал даже сильнее, чем мог бы помешать встречный, но трость-снегоход делала своё дело, так что с ней они в итоге двигались вперёд куда быстрее, чем позволяла открытая поверхность при таком буране.

Растянувшаяся цепочка самопровозглашённого спасательного отряда шла след в след, постепенно погружаясь в текущую мимо позёмку, ветер швырял в небо уже целые хлопья выпавшего накануне снега, обнажая плотный слой старой слежавшейся ледяной крупы, покрывавшей склон. Вокруг стремительно темнело, серая мгла затянула небо, ветер больше не усиливался, но стал порывистым, с очередным рывком всё больше скрывая впереди идущих. Поставленный первым Экхарт тяжело дышал в канале, сам же Ковальский сместился в хвост, и теперь периодически давал оттуда отрывистые команды, то вдруг поворачивая их цепочку под острым углом вверх или вниз по склону, то приказывая остановиться и к чему-то прислушиваясь.

Джон пару раз и сам расслышал какой-то низкий протяжный хруст, но доносился он откуда-то издалека и Ковальского явно не беспокоил. Что такое они обходили и что пережидали, Джону осталось непонятным.

Когда они постепенно начали смещаться левее по склону, выбираясь на покатый гребень, ветер вновь усилился, снизив видимость до едва десятка метров, так что в итоге пришлось остановиться, чтобы скрепить пояса фалом. Показывая, как работать с карабинами, Ковальский вновь подал голос:

— Если что, не бойтесь падать, снегоступы вам не дадут далеко откатиться, но помните, пролетев всего пару метров, можно заработать неприятное растяжение даже с вашими армированными связками, а помощи тут ждать неоткуда. Так что вперёд, скоро гребень. И повторяю — предельное внимание, я знаю, вы устали, но — до финиша ещё далеко.

На этом инструктаж закончился.

Джон присмотрелся к фалу, тот был собран из многозвенных, в десятую долю миллиметра, металлизированных плетений моноволокна, при резком скольжении в захвате карабина они намертво вцеплялись друг в друга. Страховка. Джон принял к сведению условия игры и молча пошёл дальше, только выкрутил, поморщась, на максимум уровень подачи кислорода в настройках кондиционера. Дыхалки ему уже явно не хватало.

Усталость давно куда-то отступила, лишь стали тягучими и пустыми мысли, и с этим надо было что-то делать. Сделать шаг, потом ещё один, выровняться после удара ветра в правый бок, выдернуть из снега трость, потом снова сделать шаг. Повторить до состояния полного отупения.

По мере уплотнения снежного покрова ботинки биосьютов постепенно убирали площадь опоры, зато подошвы снизу снова приросли к пятке, стали куда жёстче и с каждым шагом всё сильнее покрываясь острыми, вывернутыми внутрь и наружу шипами, словно когти впивавшимися в ледяную корку.

Джон который раз с усилием оторвал глаза от собственных ног, пытаясь высмотреть впереди голову колонны. Как только у Экхарта здесь хватало сил пробивать когорте дорогу, тот по-прежнему напряжённо, но равномерно дышал в общем канале, зачем-то оставив его включённым. Видимо, он ничуть не лучше остальных ориентировался в обстановке, просто механически исполнял приватные распоряжения Ковальского. До сведения остальных тот их доводить, видимо, не считал нужным.

Вопрос в другом, как самому Ковальскому удаётся выбирать тут верное направление. Привычной навигационной сетке на Аракоре тоже не нашлось места. Оставалось надеяться, что тот действительно знает, куда идёт, и бывал здесь не раз.

Мир вокруг стремительно терял краски, то ли усталая сетчатка отказывалась воспринимать мельтешение искрящихся снежных хлопьев, то ли это свет Штаа постепенно терял силы, не в состоянии проникнуть сквозь многометровый слой бурлящего вокруг снега, в котором всё меньше оставалось воздуха.