Кандидат

Либо люди и правда наделены душой и на самом деле не умирают, навеки оставаясь в западне постигшей их квазисмерти, либо разгадка этой безумной головоломки заключалась не в нём, а в Иторе, на которую он так рвался.

Некто или нечто заметило его снизу, и ударило в ответ, вовремя просчитав его намерения, с целью проучить… или с какой-то иной, более конструктивной целью. И уже тут можно было гадать, вселилось ли в это тело постороннее сознание, впитавшее чужую память за время долгого странствия, а может, это саму его душу нечто извне силой удержало от распада, придав свойство чувствовать и жить без тела.

В таком случае у него ещё оставалась надежда.

Надежда на обретение цели — той цели, с которой его забросили сюда, в межзвёздную пустоту, и когда-нибудь эта цель проявит себя, снова запустив остановившееся время. Будет ли для него это означать начало конца, или начало начал, было неважно. Он был готов принять любой исход.

Так ему казалось. Смешно, разве может что-то казаться куску мёртвой материи. Разве может быть смешно.

Перебор пустых закольцованных построений вокруг не то собственной, не то дарёной памяти продолжался до самой смерти этой Вселенной. И потом начался сызнова, отматываясь в обратном направлении. Вновь зажглись угасшие звёзды, мёртвая Вселенная сжалась в комок и прорвала темноту, наполняя вакуум своим жаром.

Это было удивительно, неописуемо, сладостно — вновь чувствовать что-то иное, внешнее, находящееся за пределами тебя.

Однажды далёкое светило захватило и повлекло к себе странника, бредущего из небытия.

Вспыхнуло и унеслось вдаль лёгкое облако испарины атомарного водорода, изукрасившего поверхность его капсулы за время бесконечного полёта. Тепло стало проникать глубже, под слой окалины почти прогоревшей брони, но капсула была мертва. Ни один авторемонтный блок не среагировал на новый источник энергии, ни один квантоптоэлектронный узел не подал на свои интерфейсы ни единого сигнала. Не осталось на борту информации, которая дала бы уцелевшим контурам новый приказ. Он пережил и свой корабль.

Перед его невидящим взором проносились по своим бесконечным петлям орбит газовые гиганты, светило приближалось, прогрев капсулу уже до сотни кельвин. Скоро здесь станет совсем жарко. Но что толку.

Он помнил, что неумолимые законы инерционного орбитального движения неминуемо вернут его вместе с капсулой обратно в пустоту межзвёздного пространства, где максимум, что его ожидает — столкновение с блуждающей кометой или местным сгущением облака Оорта. И тогда всё точно закончится. Но уповать на эту случайность он себе не мог позволить. Потому что вместе с пустившимся вскачь временем в его сознании поселилось нечто новое — жажда действия. Как может действовать существо, единственно состоящее из дарёной памяти, он не знал, но ждал приближения звезды со всё возрастающим волнением.

Там его ждёт источник того, чего у него не было — внешней силы.

Он сможет использовать эту энергию, чтобы вновь начать жить.

Над просторной столешницей безостановочно мельтешили подписи здешних безыскусных топонимов — Ущелье змея (опять эти дурацкие змеи), Ледник двух кораблей (видимо, чтобы отличать его от множества прочих ледников, в которые успело свалиться всего по одному кораблю), Долина крабов (сложно себе было представить, что же это за крабы такие, свежемороженые) и прочие изыски местных картографов-первооткрывателей давно слились перед Джоном в одну кашу. Он стоически продолжал следить за речью их «проводника», пытаясь хоть что-нибудь усвоить из всех этих пространных рассказов, но силы его были уже на исходе, когда карта, наконец, съёжилась до прежнего масштаба, охватывая добрых двадцать тысяч квадратных километров, по диагонали которых протянулась извилистая линия их маршрута. Больше всего на этом плане местности поражало полное отсутствие какого-либо жилья помимо стартовой позиции.

Было слышно, как в задних рядах снова хмыкнул верзила Экхарт. Остальные переминались с ноги на ногу, но помалкивали.

— Вроде, всё. В принципе маршрут вам составили грамотно, но я бы сам сто раз подумал, прежде чем по нему двигаться.

Сержант Оденбери тут же поднял лицо от проектора:

— Наши эксперты чего-то не учли?

— Они ничего не учли, если честно. Видите этот участок — он зажат между двумя лавиноопасными отрогами одного общего ледяного языка. Ни один здравомыслящий человек из местных пешком туда не сунется, даже если ему посулить годичный отпуск на Старой Терре. Там пешком не пройти.

— А на глайдере? В общем, наша цель тут не, хм, поупражняться в экстремальном отдыхе, большую часть пути мы всё-таки пролетим. Цель экспедиции — …

— …«тренинг в непривычных условиях», я уже запомнил. И проверка на прочность. Только Аракор — штука чрезвычайно неприятная. Здесь так нельзя. У вас боевой выход, сержант, так себе и запишите, у вас и у ваших людей.

Сержант выдержал его взгляд.

— Апро, капрал, — проводник в ответ досадливо поморщился. Да и какой из парня капрал, он вообще ничем не походил на вояку. — Вопрос. Почему нельзя пересечь этот участок на глайдере?