Камуфлет

– Камера подождет, – не вытерпел Лебедев. – А вот скажите, где обучились гипнозу? У нас его не преподают.

– Фамильное достояние, – Берса даже грудь выпрямил. – Наш прапрадед, Иоганн Берс, перебрался сюда из Швеции. Он был потомком самых настоящих скандинавских ведунов. Этот дар у нас в крови! Жаль только, передается одному из братьев в семье.

Аполлон Григорьевич восхищенно заухал, а вот Джуранский нервно подернул усиками. Видимо, посчитав, что кулаку кавалериста без разницы кого разить: да хоть самого Эрика Рыжего.

– Полезный дар, – согласился Ванзаров. – Могу ли знать, как им пользуетесь? Магические слова? Тайные заклинания?

– Просто говорю с человеком, и он начинает думать и делать все, что мне нужно.

– Например, ехать в Соболевские бани? Николай Карлович самодовольно ухмыльнулся:

– Догадлив, мы в вас не ошиблись!

– А знать разные взрывчатые вещества и уметь ими пользоваться, тоже от предков-викингов научились? – опять не удержался Лебедев.

– Я сам… – как-то неуверенно ответил Берс. – Читал литературу.

– Что такое «ВВП» в саперном деле? – спросил Ванзаров, опережая криминалиста.

Коллежский асессор на мгновение задумался и ответил:

– Взрывная волна пироксилина.

– Значит, князь волновался, чтобы пироксилина в скрипку мало не положили? – обрадовался Родион Георгиевич.

Оправив разодранный лацкан министерского мундира, Берс гордо промолчал.

– Что ж, не хотите, как хотите – миролюбиво сказал Ванзаров. – Но скажите, зачем подсунули мне полный список «Первой крови» со всеми инициалами и кличками?

Николаю Карловичу потребовалось несколько лишних мгновений, чтобы найти ответ.

– Это сделано из высших соображений, – наконец заявил он.

Ванзаров удовлетворенно кивнул:

– А из каких соображений все эти взрывы, трупы, ковчежец?

– Хотите знать правду?

– Скорее истину.

– Могу намекнуть: наследство князя Одоленского составляет примерно миллион и даже более.

– Чтоб прибрать его к рукам, придумали обфество содалов?

– Поняли верно.

– Ленский тоже член?

– Разумеется, но все это фиктивно.

– Когда его убили?

– В ночь с четверга на пятницу.

– Завефание князь переписал в субботу. Как это понять?

– Все приготовили три недели назад.

– А письма Фредериксу подсунули просто ради развлечения, чтобы ему было не до вафих фалостей?

– Прекрасно, сыщик!

Тут Родион Георгиевич поднялся, отошел шага на два, разгладил усы и резко повернулся:

– Могу ли знать, почему пофадили еще как минимум трех содалов?

– Что? – только и выдавил Берс.

– В списке обфества семь членов. Четверо мертвы, вы не в счет – осталось трое. Почему пофадили их?

– Так вы же схватили меня! – в отчаянии крикнул кровожадный чиновник.

Коллежский советник повернулся к Джуранскому:

– Думаю, все понятно…

В кулаке ротмистра призывно звякнули французские цепочки, но Ванзаров продолжил:

– Будем Берса отпускать.

– Как отпускать?! – раньше всех изумился преступник.

– А вы не хотите?

– Хочу но…

Кажется, и Джуранский не очень понимал, что происходит, но дисциплинированно не выразил протеста. А Лебедев и вовсе обратился за советом к походной фляжке.

Совершенно растерянный Николай Карлович застегнул сюртук на все пуговицы и, запинаясь, спросил:

– Так мне уходить?

– Да, свободны! – Ванзаров махнул рукой в сторону шкафа с вещественными доказательствами, что означало «на все четыре стороны». – Деваться вам некуда, в Литву не убежите. Сидите дома, ждите, когда вызову. Профайте, содал!

Берс натянул форменную фуражку чуть не на уши, сгорбился и понуро поплелся вон. Он покинул здание министерства, постоял на тротуаре, словно не зная, что теперь делать, и ступил на проезжую часть. Шел медленно, заложив руки за спину и глядя в землю. До той стороны набережной, где решетка ограждает гранитный берег Фонтанки, осталось два шага, как вдруг пронеслась черная тень.

Звук хлопка – как мешок с зерном уронили.

Николая Карловича сшибло с ног, ударило виском о брусчатку, прокрутило под всеми колесами и выбросило окровавленной, измятой куклой. Он лежал на груди, а подбородок против естества упирался в спину.

Прибавив скорость, мотор умчался по пустой набережной. Номера не было, лицо шофера скрывал кожаный шлем с очками. Только вот сомневаться, кто сидел за рулевым колесом «Де Дион-Бутона», не приходилось.

Князь Одоленский, кто ж еще. Как бы ни трудно в это поверить.

Августа 9 дня, часом ранее, +18° С. Электролечебница Звягинцева на Мойке, у Конюшенного моста

– Просто отказываюсь в это верить! – вскрикнул мсье Жарко, сжав всклокоченную шевелюру растопыренными пятернями, при этом великолепные усы пиками разлетелись в стороны. – Еще один неразрешимый случай!

Доктор Звягинцев застенчиво улыбнулся и предложил чаю.

Уж с полчаса знаток французского гипноза пытался выудить из памяти доктора нервических заболеваний стертое воспоминание. Применил весь арсенал психологических приемов, все техники внушения и раскрепощения сознания, но ничего не добился. Аристарх Петрович так и не смог вспомнить, кто же приходил вместе с юношей Морозовым.