Камуфлет

– За логику Сократа! – провозгласил Аполлон Григорьевич, изрядным глотком облегчив емкость, и добавил с ехидной ухмылкой: – Верю в нее даже в минуту горестных поражений, да!

Ванзаров отказался поддержать и захлопнул створки окна.

– Пора! – решительно заявил он.

– Да, к актрисам поздно, пойду упаду на подушку, – Лебедев со вкусом потянулся.

Внезапно Родион Георгиевич выхватил из брючного кармана браунинг, лихо отщелкнул обойму, проверил, заткнул оружие за пояс, как заядлый революционный боевик или тать с большой дороги, и скомандовал:

– Ротмистр, за мной.

– Куда еще? – поразился Лебедев. – Сирот пугать на ночь глядя?

– Восстановим попранную честь Сократовой логики.

– Это пистолетом-то?!

– Когда главное оружие чиновника сыскной полиции дает сбой… – Ванзаров выразительно постучал по лбу, – …на выручку приходит иное.

9-е число, ближе к полуночи, прохладно, ветер.

Ресторан «Донон», набережная реки Мойки, 24

Иному чиновнику не позволено явиться в министерском сюртуке в место публичных развлечений. На это имеются строгие распорядки: для частного визита, не означенного официальным приемом, извольте надеть фрак. Никаких отговорок. А старомодный силуэт костюма в роскошном заведении – вовсе моветон. Однако метрдотель был кое-чем обязан господину Ванзарову и потому взялся лично проводить господ.

Идя по роскошному залу одного из лучших ресторанов империи, Родион Георгиевич старался не замечать косые взгляды и наглые смешки. Главное, чтоб Джуранский не потерял душевного спокойствия по причине неподобающей одежды.

Мэтр приблизился к столику рядом с портьерой, отделявшей другой зал, и с поклоном испросил разрешения побеспокоить. Господин в отменном фраке быстро обернулся:

– Что вы тут делаете? – резко спросил он.

– Позвольте составить компанию, – скорее приказал Ванзаров.

Господин во фраке указал на стул, рядом с которым свисала портьера:

– Как нашли?

– У вас разговорчивый денфик, господин полковник.

– А это кто?

Родион Георгиевич представил своего помощника и освободил мэтра от повинности раскрывать меню.

– Советую быть осторожным, – хозяин стола особо громко обозначил неприязнь. – Я вас слушаю.

– Нет, Иван Алексеевич, теперь слуфаю я, – мягко поправил Ванзаров.

– Извольте, – Ягужинский налил рюмку водки. – Отстранен от должности. Не допущен во дворец. В отставку не подам из принципа. Посему ожидаю перевода в глухомань. Благодарить могу вас. Заодно примите поздравления. Клубок распутали. Убийца найден. Империя спасена. Стали фаворитом Фредерикса. Карьера идет резко ввысь. Мы в вас не ошиблись. Достаточно?

И полковник залил горе чистейшей «Смирновской». Ванзаров понимающе выждал и сказал:

– Благодарностей вафих не принимаю никак. К тому же убийца не найден. Знаете не хуже меня.

Ягужинский усмехнулся:

– Неужто самого Старика провели?

– Опять не про меня честь… Автор опасных посланий и мифического обфества действительно найден. Но он мелкая пефка, марионетка. Настояфий талант, им руководивфий, до сих пор в тени. Имею полное право заявить: убийца не разоблачен. Но уже известен. Я даже знаю, где он сейчас находится.

– Да? – полковник во фраке снова наполнил рюмку. – И где же?

– Передо мной.

Рука с хрусталем замерла, не достигнув вожделенной цели, Ягужинский уставился на коллежского советника:

– С ума сошли? Успех в голову ударил?

– Никак нет, господин начальник дворцовой стражи. – Родион Георгиевич жестом предложил отпустить беленькую с миром. – Готов доказать в считаные минуты.

Иван Алексеевич глотнул обжигающий напиток, как воду, не закусывая, возбудив тень удивления у ротмистра, и громким голосом сказал:

– Попробуйте. Только торопитесь.

– В понедельник утром кто-то наведался в особняк князя, чтобы подобрать все бумаги. Обыск провели тфательно. Но вот незадача – на полу оставили дневник Одоленского. И не просто какие-то записки для дуфи, а календарь визитов. Записей за год всего две, да и те с детским фифром. Одна про день «Х», а вторая – анаграмма стряпчего. Стоило дернуть за эту ниточку, как выискался некто Выгодский, составивфий новое завефание князя и случайно взорвавфийся от сигары.

– И что?

– Так ведь обыск вы делали. Дом – опечатан, на улице – вафи филеры. А печать на двери не сорвана. Вернее, новая. Значит, подбросили улику намеренно. Простейфая логика. Далее – Менфиков. Вы, конечно, гневались, когда увидали тело помофника, сверкали праведным гневом. Но что в итоге? А то, что всех слуг выгнали из особняка. Зачем такая строгость? А чтоб доступ был свободный к мотору Одоленского. Сарай, где чудо техники хранится, на улицу выходит. Открывай да забирай. Никто не помефает. Одежку водителя при обыске позаимствовали. Для чего мотор? А чтоб в маскарадном костюме переехать несчастного Берса.

Ягужинский поправил бабочку и громко сказал:

– Вам пора уходить.

За портьерой произошло легкое движение, словно кто-то аккуратно встал. Но внезапно грянувший оркестр заглушил шорох.