Камуфлет

Поразительно, как разлетаются слухи. Разрастаются, множатся, приобретают совершенно фантастические размеры, и вот уже письмоводитель, которому намечено скромное повышение, объявлен трепетными коллегами новым вице-королем Индии. Но как жить, если б не было сплетен? Скука царила б в коридорах департаментов и присутственных мест. Не приведи господь, еще бы и трудиться пришлось!

Счастливчик немедленно заверил, что как только получит назначение – не позднее дождичка в четверг, – закажет из Северо-Американских Штатов наисовременнейшее криминалистическое оборудование, и вернулся к скучным реалиям:

– Что раскопали про Одоленских?

– Во-первых, одна из древнейших фамилий, – Лебедев старательно загнул мизинец. – Но этого добра пол-Петербурга, да. Что действительно любопытно: Одоленские прямая ветвь от Рюрика и Владимира Святого, причем никогда не прерывавшаяся. Настоящая княжеская кровь старой закваски, что отражено на их гербе. Девиз «Lux in tenebris» – это евангельское «И свет во тьме светит, и тьма не объяла его». Что же касается птички – то, без всякого сомнения, имеем изображение легендарной птицы феникс. Как вам известно, феникс присутствует на гербе нашей империи в виде двуглавого орла таким, каким был перенят у Византии…

– Что сказали? – В голосе Ванзарова послышалось нервное напряжение.

– Про феникса?

– Кровь старой закваски… Иными словами, «старая кровь». Не так ли?

Криминалист немедленно согласился и добавил:

– Помните на записке латинское название общества?

– «Primus sanguinis».

– Мы с вами перевели: «Первая кровь», но я сверился со словарем. Смысл может быть иным: «Первый наследник». Странное название для содалов-мужеложцев.

Тут Родион Георгиевич вскочил как ошпаренный, подскочил к бюсту Сократа, чмокнул каменную лысину и ласково добавил:

– Спасибо, старик, что бы без тебя делал!

Греческий философ остался мраморно-равнодушен к проявлению чувств. А вот Аполлон Григорьевич предложил выбор между бромом и коньячком. Но Ванзаров уже совершенно спокойно сказал:

– Зря брезгуете классической древностью. Не будь старины Сократа, не знал бы правильного вопроса. А без правильного вопроса нет и правильного ответа.

– И какой вопрос?

– Самый главный в логике сыска: зачем!

– Ну и зачем это «зачем»? – скаламбурил Лебедев.

– К примеру, зачем Менфиков перед смертью что-то хотел сказать?

– Мне, как всегда, достался хладный труп.

– Успел сказать «он нас убьет». Но вот зачем? Зачем Выгодский рисовал в крови букву V? Зачем князя убили взрывом? Зачем «чурка»?

– Да объясните же, в чем дело!

– Дело, дорогой коллега, в том, что впервые в истории сыскной полиции преступник не скрывал, а всячески помогал распутывать преступление.

– И зачем ему голову в петлю совать?

– Камуфлет произвести. За которым скрыта особая цель.

– Ну да, наследство Одоленского…

– Новая заря России, – удивительно серьезно сказал Ванзаров. – Объединить старую и новую кровь. Вот ради чего умирали Менфиков, Выгодский и сам князь. Да и Берс тоже. А кража наследства – это чуфь… Все удивительно просто. Как карточка пациента у доктора Звягинцева. Но я бы и теперь ходил по веревочке, если бы с вафим талантом не разыскал птичку.

В кабинете распахнулась дверь, как обычно, решительно вошел Джуранский. Судя по хмурому виду и шевелению усиков, Мечислав Николаевич был чем-то озабочен.

Оказалось, он блестяще решил загадку воскресшего князя. Городовые, дежурившие на Литейном и Бассейной, заметили, куда двигался мотор. А сам механизм обнаружили с выключенным двигателем на Надеждинской. На сиденье лежала кожаная куртка, шлем с очками и перчатки с крагами. Водитель попросту скинул одежку и ушел проходными дворами. Простой, но ловкий обман.

Джуранский с брезгливой миной разложил вещественные улики. Даже беглого осмотра хватило, чтобы установить: вещи принадлежали, без сомнения, Одоленскому. Их всего лишь одолжили. Вот зачем модный костюм пропал из особняка!

– Прекрасно, Мечислав Николаевич, результат великолепный, – подбодрил Ванзаров. – Отчего мрачны?

– Филеры у мастерской Кортмана прислали донесение: птичка упорхнула.

– Упустили?!

– Никак нет, провели до конца.

– Так что тревожит?

– Я проверил донесение… Двое агентов вели… Ошибки быть не может…

– Ротмистр, позвольте угадать… – Родион Георгиевич погладил череп Сократа. – Филеры видели, как птичку привезли… в охранку. Ведь так?

Джуранский уставился на начальника с плохо скрываемым удивлением:

– Нет! – решительно отрезал он.

Коллежский советник оставил бюст древнего грека, призадумался и с некоторым сомнением спросил:

– Неужто в Министерство Императорского двора?

– Никак нет!

– Могу ли знать…

– В приют.

– Куда?!

– В Никольский женский сиротский институт! – отчеканил Джуранский. – Один филер на Обводном канале остался, присматривает за главным входом. Так я еще двоих послал.

Вот это действительно сюрприз. Серебряный феникс прилетел вечером туда, где еще днем томились дочурки. Какая, однако, неожиданная, но любопытная случайность!

Из походного саквояжа явилась фляжка шустовского.