Камуфлет

– Насколько знаю, брат Антонины – Антон Ильич, тоже уехал на профлой неделе. Опифи его.

Оказалось, брата Софья Петровна видела мельком, то есть почти не видела вовсе. Он вечно где-то пропадал, а по рассказам Николая Карловича, ненавидел дачную жизнь и все время проводил у друзей в городе. Возможно, они бы познакомились ближе, но госпожа Ванзарова бывала у Берсов раз или два за все лето. Обычно Николай Карлович сам забегал.

Родион Георгиевич выслушал внимательно и опять не к месту спросил:

– Что у тебя пропало?

– Что? – не поняла супруга.

– Могу ли знать, какое платье не можефь найти недели две?

В глазах жены отразились восхищение, удивление и даже страх:

– Не знаю, Родион, каким непостижимым образом ты узнал! Неужели в России полиция действительно всесильна?

– Сонечка, что пропало из гардероба? Платки Глафиры в расчет не бери…

– Это такая глупость, что и говорить совестно… Но если настаиваешь… Я не могу найти платье, в котором ездила на похороны тетки в Казань…

– В черных кружевах, и ефе к нему вуаль глухая и перчатки, тоже кружевные, – заботливо добавил Ванзаров.

Вот тут Софья Петровна поразилась до глубины «израненной души»:

– Как мало я тебя ценила! Ты помнишь мои платья! Ты благородный человек!

Щеку коллежского советника украсил наградной поцелуй. А такой поцелуй дорогого стоит.

Пролетка встала у сиротского института на Обводном канале.

Любящему отцу не потребовалось и десяти минут, чтобы разыскать среди одинаковых девчушек, одетых в серо-казенные платьишки, два истинных сокровища. За считаные часы ссылки дочки умудрились пропахнуть кислым духом сиротства и призрения. Оля и Леля, причесанные, но перепуганные, так вцепились в папенькину шею, что почти задушили. Оторвать их не смогли ни нянька, ни мамаша.

Последовала исключительно слезно-охательная сцена воссоединения семейства. Такие моменты следует милосердно опускать по причине их исключительного вреда для психического здоровья. В конце концов, тут не дамский роман!

Расцеловав крох, Ванзаров все-таки передал детей на руки супруги и Глафиры. Сам же разместился около извозчика, приказав мчать к дому.

9-е число, ближе к семи вечера, +18 °C.

Управление сыскной полиции Петербурга, Офицерская улица, 28

По дороге соскочил на Офицерской. Городовой Язин, несший пост, резво отдал честь и лично побежал отворять дверь. С чего бы вдруг?

Первый встречный чиновник Казанского участка изогнулся в поклоне и просил разрешения пожать ручку-с. Необъяснимая эпидемия почитания свирепствовала беспощадно. Каждый служивый счел непременным долгом выразить глубокое уважение господину коллежскому советнику.

Надо признать, Родион Георгиевич прибыл свершить тяжкий, но неизбежный поступок, а ему выказывают почет, как высокому начальству. С какой стати? Трудно предположить, что с ума сошло столько человек одновременно.

На втором этаже дежурил чиновник сыскной полиции Елисеев. Коллежский асессор выскочил из-за стола и разве в ноги не упал:

– Господин Ванзаров! Наконец-то, мы вас везде ищем! Прошу срочно пройти в телеграфную!

При его появлении в застекленной комнате полицейского телеграфа телеграфист даже сел по стойке «смирно», если такое можно вообразить, и быстро отстучал ключом какое-то сообщение.

Колесо с намотанной бумагой ожило, выдав ответную полоску.

– От господина Филиппова из Ялты, – высоким голоском пискнул сотрудник полицейского резерва.

Телеграмма была краткой:

здравствуйте зпт родион георгиевич тчк

– Стучите, – приказал адресат, отправляя ленточку в мусорное ведро, – здравия желаю зпт господин начальник тчк подаю отставку тчк

Телеграф быстро принес ответ:

недоразумение улажено тчк

восстановлены полностью тчк

На что Ванзаров отбил:

поздно тчк отставка тчк

Но телеграф упорствовал:

не принимаю тчк нужны нам тчк нужны департаменту тчк нужны министерству тчк ожидайте награду тчк

Обратно ушли слова:

благодарю тчк отставка тчк

Станочек замолчал и вдруг передал ленточку:

голубчик зпт простите старика тчк не сомневался минуты тчк обстоятельства сильнее тчк подробности лично тчк примите глубокие извинения тчк мир впрзн

Ну, что тут поделать? Остается только одно:

принято тчк приступаю тчк нужны полномочия окончить дело тчк

Филиппов ответил незамедлительно:

управление ваше распоряжение тчк богом всклзн

Ворох бумажных ленточек отправился в карман брюк плотным клубком.

Чудеса посыпались как из решета изобилия. Не успел Родион Георгиевич переступить порог кабинета, а телефонный ящик уже трезвонил во все колокольчики.

– Ванзаров у аппарата!