Камуфлет

Тут Родион Георгиевич поднялся, отошел шага на два, разгладил усы и резко повернулся:

– Могу ли знать, почему пофадили еще как минимум трех содалов?

– Что? – только и выдавил Берс.

– В списке обфества семь членов. Четверо мертвы, вы не в счет – осталось трое. Почему пофадили их?

– Так вы же схватили меня! – в отчаянии крикнул кровожадный чиновник.

Коллежский советник повернулся к Джуранскому:

– Думаю, все понятно…

В кулаке ротмистра призывно звякнули французские цепочки, но Ванзаров продолжил:

– Будем Берса отпускать.

– Как отпускать?! – раньше всех изумился преступник.

– А вы не хотите?

– Хочу, но…

Кажется, и Джуранский не очень понимал, что происходит, но дисциплинированно не выразил протеста. А Лебедев и вовсе обратился за советом к походной фляжке.

Совершенно растерянный, Николай Карлович застегнул сюртук на все пуговицы и, запинаясь, спросил:

– Так мне уходить?

– Да, свободны! – Ванзаров махнул рукой в сторону шкафа с вещественными доказательствами, что означало «на все четыре стороны». – Деваться вам некуда, в Литву не убежите. Сидите дома, ждите, когда вызову. Профайте, содал!

Берс натянул форменную фуражку чуть не на уши, сгорбился и понуро поплелся вон. Он покинул здание министерства, постоял на тротуаре, словно не зная, что теперь делать, и ступил на проезжую часть. Шел медленно, заложив руки за спину и глядя в землю. До той стороны набережной, где решетка ограждает гранитный берег Фонтанки, осталось два шага, как вдруг пронеслась черная тень.

Звук хлопка – как мешок с зерном уронили. Николая Карловича сшибло с ног, ударило виском о брусчатку, прокрутило под всеми колесами и выбросило окровавленной, измятой куклой. Он лежал на груди, а подбородок, против естества, упирался в спину.

Прибавив скорость, мотор умчался по пустой набережной. Номера не было, лицо шофера скрывал кожаный шлем с очками. Только вот сомневаться, кто сидел за рулевым колесом «Де Дион-Бутона», не приходилось.

Князь Одоленский, кто ж еще. Как бы ни трудно в это поверить.

9-е число, часом ранее, +18 °C.

Электролечебница Звягинцева на Мойке у Конюшенного моста

– Просто отказываюсь в это верить! – вскрикнул мсье Жарко, сжав всклокоченную шевелюру растопыренными пятернями, при этом великолепные усы пиками разлетались в стороны. – Еще один неразрешимый случай!

Доктор Звягинцев застенчиво улыбнулся и предложил чаю.

Уже с полчаса знаток французского гипноза пытался выудить из памяти доктора нервических заболеваний стертое воспоминание. Применил весь арсенал психологических приемов, все техники внушения и раскрепощения сознания, но ничего не добился. Аристарх Петрович так и не смог вспомнить, кто же приходил вместе с юношей Морозовым.

– Что я скажу Ванзарову? – патетически вопрошал подданный Третьей республики. – Как я переживу этот позор? Не суметь добраться до простейшего воспоминания! И это я, кому нет равных в Европе! Нет, тот, кто это совершил, или гений, или дьявол во плоти, o mon Dieu!

– Стоит ли так убиваться, коллега, – Звягинцев, водрузив пенсне, добродушно улыбнулся. – Науке только предстоит раскрыть множество тайн сознания.

– Каких тайн?! Это чистая техника, не более!

– Ну давайте еще разок попробуем. Хотите?

– Я опустошен, я без сил, у меня больше нет воли!

Мсье Жарко рухнул на стул и жестом провинциального трагика уткнул в лоб растопыренную пятерню наподобие рогов лося.

Аристарх Петрович неодобрительно хмыкнул, сам же прикинул: не пора ли налить эмоциональной натуре успокоительного? Но постеснялся.

– Хотите, познакомлю с методиками лечения мужеложства при помощи тока? Это любопытно! – ласково предложил он.

– При чем тут мужеложство?! Я на краю гибели! Это катастрофа! Зачем я только вернулся в эту ужасную страну?!

Последние сомнения отпали. Доктор Звягинцев поставил очевидный диагноз: психопатический истероид с манией величия. Месячный курс лечения, сорок рублей, возможен благоприятный результат. Но что делать с больным сейчас?

Пришлось использовать радикальный метод. Из стеклянного шкафчика явилась темная бутылочка с грозным ярлычком «Особо ядовито». Янтарная жидкость с ароматом отменной выдержки разлилась в две мензурки и после непродолжительных уговоров была принята вовнутрь. Лекарство подействовало как нельзя лучше. Андрей Иванович успокоился.

– Позвольте порассуждать вслух? – доктор Звягинцев опять разлил яду и пригласил насладиться. – Итак, я не могу вспомнить второго визитера. Если отложить гипноз и воспользоваться логикой, возможно очень простое объяснение.

Мсье опрокинул мензурку, занюхал донышком и мрачно спросил:

– Ну и какое?

– Никакого спутника и не было. Вы искали в моей голове воспоминание, которого там нет. Вот и все!

– Нет, этот фокус я бы разглядел.

– Жаль, была надежда… Знаете, что любопытно? Я действительно помню, что был кто-то, даже помню, что он расплатился…

– Прошу прощения, сколько берете за прием?