Камикадзе на прогулке

— Они еще живы, — еле слышно прошептала она. Вожак опять что-то прорычал и осторожно снял своей пастью одного из щенков. Малыш не отреагировал, повиснув комком черной шерсти. Затем…

Я зажмурился, но не успел. Я видел, как откушенная голова малыша покатилась по камням, а одна из самок громко, жалобно заcкулила. Но я слышал этот мерзкий звук сомкнувшихся челюстей, способных играючись перекусить ногу человека пополам.

Вожак сделал выбор и потянулся ко второму щенку. Светлана зарычала и прикрыла щенка руками, мерцающими черной дымкой.

На шерсти черненького щеночка, тоже покрывшегося дымкой, проступили оранжевые пятна. Затем щенок заскулил. Светлана резко выдохнула воздух. Застонала. Вожак стоял перед ней, наблюдая. Но не вмешивался. Значит, дела у Светланы совсем плохи, если собака следит за тем, чтобы она не потеряла сознание.

Наконец она, еще раз очистив щенка, убрала с него целую руку. Тот уже шевелился. Затем встал на лавки и тявкнул, побежав к своей маме, которая сразу же стала вылизывать ему бело-оранжевую шерсть.

Светлана приподнялась, и что-то прорычала по-собачьи.

Я, немного подумав, выключил камеру. Сотру запись, и плевать мне на начальство! Им бы поменяться с ней местами.

Светлану трясло, как в лихорадке. И, боже мой — кожа да кости. Она здорово похудела, словно не ела с неделю. Ее лицо осунулось, все тело было каким-то угловатым. Кожа оставалась черной, не светлела. Значит вот как — обугленной, дымящейся головешкой — я выглядел бы через пару часов, если бы меня не очистила от Черноты Светлана.

Она тем временем, закрыв глаза, подняла руки в стороны, а собаки поторопились отойти подальше от своей спасительницы, вокруг которой взвился Черный Ветер — настоящая, непрозрачная пелена, переходящая в отблески темно-алого. Мне на секунду показалось, что кожа Светланы посветлела — черный цвет кожи горел теперь красноватым отливом, словно она выжигала в себе смертельную для всего живого энергию. На несколько секунд она стала почти невидимой, и черная пыль хлопьями сыпалась под ее ноги.

В одном она была права — ничего человеческого в это не было. Я даже не понимал, что происходит. К физическим законам нашей Вселенной это не имело никакого отношения.

Что же это она делает? Не опасно ли это для нее? Но нет — пожалуй, наоборот — она знала что делала.

Я переживал за нее настолько, что не обращал на ее наготу никакого внимания. Не до того было. К счастью, я понял по улыбке Светланы — все хорошо, что хорошо кончается. Ее кожа действительно покраснела — черный цвет постепенно исчезал, а кожа понемногу светлела.

Ааа… вот в чем дело — одна из собак подтащила ее рюкзак к Светлане, и та, протянув руку, дотронулась до него наощупь. Что ж, если Магомет не идет к горе…

Светлана порылась внутри, достав бинт, а собака тут же оттащила рюкзак от края черной выжженной земли и камней вокруг Светланы. Перевязываться одной рукой я умел, но, судя по ее движениям, она, ловко забинтовав запястье, могла дать сто очков вперед моему инструктору.

Светлана тихонько свистнула. К ней подошла одна из зверюг, закрыв картинку. Светлана что-то показала пальцем на обугленных останках руки, вытянула ее перед собакой, и собака надвинулась на нее. Я не сразу понял, в чем дело, пока не допер, что это, мать ее растак, местная хирургия, когда собака выплюнула из пасти остатки обугленной кисти Светланы, по самое основание ладони. А та, как ни в чем не бывало, перевязывала культю дальше, останавливая кровь. Затем попыталась подняться, опираясь на одну из собак. Ей это удалось, и она вышла с выжженного Чернотой пятна и, нащупывая ногами дорогу, добралась до своего рюкзака. Какое-то лекарство она выпила, заглотила еще пару таблеток. Я уже видел это лекарство, когда Светлана принимала его после обморока.

Надеюсь, оно ей поможет.

Я должен был бы все это снимать на видео. Но не сделал этого. А пошло оно все…! И я не собирался ей говорить, что смотрю на нее. Потому что, кажется, Светлана ослепла. Еще раз посмотрев на ее черные глаза, осунувшееся лицо, в палые щеки, я содрогнулся.

Почему она все еще жива? Доза Черноты, которую она пропустила через себя, наверняка во много раз превышала смертельную. Я чувствовал ошеломление собак, стоявших вокруг нее. Они неуверенно посматривали друг на друга, самки вылизывали своих малышей, словно не веря, что те живы. Кажется, колли тоже понимали, что произошло какое-то чудо, за которое Светане пришлось заплатить очень дорогую цену.

Тихонько свистнув, Светлана показала собакам четыре пальца. Вожак подтвердил ее просьбу командным рыком. Подбежали четыре собаки, на шерсти которых оставались еще небольшие черные пятна и ожоги.

Легким толчком руки Светлана прогнала одну из них и показала жестом на вожака, затем повторила жест уверенным, повелительным и вполне понятным жестом. Вожак недовольно зарычал, но я уже догадался, в чем дело. Вожак — самый крупный в Стае, оставался на данный момент самой черной собакой. Самой зараженной. Недовольно поджав хвост, вожак подошел к ней.