Камешек в небе. Звезды как пыль

— Я знаю, но мне пришлось вам сказать это, чтобы вы поняли, как я мог встретиться с вашим отцом. Он работал со мной, а вернее, я с ним. Он знал меня, будучи не в своем официальном положении, а как благородный дворянин на планете Нефелос. Вы меня понимаете?

Байрон кивнул во тьме и сказал:

— Да.

— Нет необходимости дальше углубляться в это. Я и здесь сохранил свои источники информации и знаю, что ваш отец арестован. Это точно. Но даже если бы это было простым подозрением, попытка убийства вас подтверждала бы его.

— Каким образом?

— Если тираниты схватили отца, неужели они оставят в покое сына?

— Вы пытаетесь сказать, что тираниты подложили мне в комнату радиационную бомбу? Это невозможно.

— Почему? Разве вы не знаете их целей? Тираниты правят пятьюдесятью мирами. Мы во сто раз превосходим их по численности. В таком положении простая сила неэффективна. Хитрость, интрига, убийство — вот их методы. Они развернули в космосе сеть, широкую, с тесными ячейками. Нетрудно представить себе, что она дотягивается и до Земли.

Байрон все еще чувствовал себя скованным цепями кошмара. В отдалении слышался шум перетаскиваемых тяжелых свинцовых щитов.

Должно быть, счетчик в комнате все еще щелкает.

Он сказал:

— Это не имеет смысла. На этой неделе я возвращаюсь в Нефелос. Они должны знать об этом. Зачем им убивать меня здесь? Подождав, они схватили бы меня.

Он сам был готов поверить своей логике.

Джонти наклонился ближе, и от его дыхания зашевелились волосы на виске Байрона.

— Ваш отец популярен. Его смерть, — поскольку он в заключении у тиранитов, вы должны считаться с такой возможностью, — вызовет негодование даже в трусливой расе рабов, которую стараются вырастить тираниты. Вы можете возглавить их восстание, как новый Ранчер Вайдемоса, а ваша казнь, вслед за этим, означала бы двойную опасность для них. В их планы не входит создавать мучеников. Но если вы погибнете в далеком мире, для них это очень удобно.

— Я вам не верю, — повторил Байрон.

Джонти встал, разглаживая свои тонкие перчатки, сказал:

— Вы слишком далеко зашли, Фаррил. Ваша роль была бы убедительной, если бы вы не разыгрывали такое полное незнание. Возможно, отец оберегал вас от реальности ради вашей безопасности, но я не верю, чтобы его убеждения совершенно не затронули вас самого. Ваша ненависть к тиранитам должна быть отражением его ненависти. Вы должны хотеть бороться с ними.

Байрон пожал плечами.

Джонти сказал:

— Он мог даже, воспользовавшись тем, что вы уже взрослый, посвятить вас в свое дело. Весьма вероятно, что вы совмещаете обучение на Земле с выполнением специального задания. Из-за одного этого тираниты готовы убить вас.

— Глупая мелодрама.

— Неужели? Допустим. Если правда не убеждает вас сейчас, события убедят позже. Будут и другие покушения, и одно из них окажется удачным. С этого момента, Фаррил, вы мертвы.

Байрон поднял голову.

— Подождите! А какой вам от всего этого интерес?

— Я патриот. Я хочу увидеть королевства снова свободными, с добровольно избранными правительствами.

— Нет. У вас есть личный интерес. Не могу принять такого объяснения, потому что не верю в ваш идеализм. Простите, если это вас оскорбляет, — упрямо проговорил Байрон.

Джонти снова сел. Он сказал:

— Хорошо, я объясню. Мои земли конфискованы. До своего изгнания я не выносил приказов этих гномов. Я хотел быть человеком, каким был мой дед до прихода тиранитов. Довольно с вас этих причин для моего сочувствия революции? Ваш отец был вождем этой революции. А вы его предаете?

— Я? Мне 23 года, и я ничего этого не знаю. Вы могли бы найти более подходящего человека.

— Несомненно, мог бы, но он не был бы сыном вашего отца. Если ваш отец убит, вы становитесь Ранчером Вайдемоса, и в этом качестве были бы ценны для меня, даже если бы вы были круглым двадцатилетним идиотом. Вы нужны мне по той же причине, по которой тираниты пытаются от вас избавиться. И если мои доводы вас не убеждают, то их доводы должны вас убедить. В вашей комнате была радиационная бомба. Единственная ее цель — убить вас. А кому еще нужно вас убивать?

Джонти терпеливо ждал, пока не услышал ответный шепот:

— Никому… Значит, это правда о моем отце?

— Правда. Считайте это военной потерей.

— Вы думаете, мне от этого легче?

— Может, когда-нибудь ему поставят памятник со светящейся надписью, видимой из космоса?

— Вы думаете, это сделает меня счастливым?

В голосе Байрона звучала горечь.

Джонти ждал, но Байрон ничего не добавил.

— Что вы собираетесь делать? — спросил Джонти.

— Отправлюсь домой.

— Значит, вы еще не понимаете своего положения.

— А чего вы от меня хотите? Если отец жив, я постараюсь его освободить, а если он мертв, я…

— Спокойно.

В голосе старшего звучало холодное раздражение.

— Вы бушуете, как ребенок. В Нефелос вам нельзя. Разве непонятно? Я говорю с младенцем или со взрослым человеком?

Байрон пробормотал:

— Что же вы предлагаете?

— Вы знаете Директора Родии?

— Друга тиранитов? Знаю. И знаю, кто он такой. Все в королевстве знают всё. Хинрик V, Директор Родии.

— Вы с ним встречались?

— Нет.