Камер-юнкер

— Это временно, — проворчал Багратион. — Впрочем, ладно. Я могу сколько угодно считать, что ты перегибаешь палку, но моя задача — защитить тебя, а не воспитывать… Держи. Думаю, тебе это сейчас нужнее.

Я едва успел поймать блеснувший в воздухе латунью цилиндрик. Хваткий и достаточно увесистый, чтобы использовать его в качестве свинчатки — но защитить меня от недоброжелателей он мог, конечно, куда изящнее и надежнее.

“Глушилка”. Как знать — не та же самая, что я принес Багратиону в канцелярию еще на фонтанке. Одному Богу известно, сколько их в ту злосчастную ночь осело по карманам канцеляристов, защищавших дворец придворных, военных и рядовых жандармов, но большую часть его светлость наверняка постарался прибрать к рукам… и все-таки поделился.

— Благодарю, ваша светлость. — Я убрал неожиданный подарок в карман и все-таки поинтересовался: — а где остальные?

— В надежном месте, — сварливо отозвался Багратион. — Мы их… изучаем?

— И как успехи? — Я не упустил случая слегка поддеть его светлость. — Первый образец я отдал вам еще осенью, если мне не изменяет память.

— Не изменяет. И мне не стыдно признать, что наши изыскания… мягко говоря — зашли в тупик. — Багратион махнул стоявшим чуть поодаль городовым и неторопливо зашагал к воротам. — Плотность и структура плетения такие, что лично мне не хватило бы резерва даже на то, что у тебя в кармане. Про большой сердечник я вообще молчу.

— А кому хватило бы? — уточнил я. — Первый класс, может быть, или кто-то из старших?

— Сомневаюсь. — Багратион пожал плечами. — Дело не только в силе Дара как таковой. Контуры структуры практически идеальны. Это как чертить от руки сложнейшие линии несколько часов, не отрывая пера от бумаги — и ни разу не ошибиться.

— Звучит жутковато. Особенно если представить себе человека или существо, которое на это способно. — Мне вдруг на мгновение стало прохладно, хоть солнце и светило так, как полагается в начале июня. — Хотел бы я знать, откуда эти штуковины берутся и как попадают в Россию. Может, “глушилка” уже стояла на “Бисмарке”, когда он пришвартовался у Зимнего?.. Кстати, а я ведь так и не спросил — что стало с немецкими моряками?

— Нашлись запертыми в каютах и на камбузе, — ответил Багратион. — Живые и относительно невредимые. Измайловцы захватили крейсер без единого выстрела.

— Целый корабль?! — Я тряхнул головой. — Сколько на такой махине должно быть команды? Человек двести?

— Почти пятьсот. Это все-таки броненосный крейсер, а не торговое корыто. — Багратион поморщился. — Но в тот день почти вся команда получила увольнительную и сошла на берег. Остались только дежурные. Капитан говорит, что получил приказ сверху.

— И вы ему верите? — проворчал я. — Какое удивительное совпадение! Немцы загоняют в самый центр столицы гигантскую антенну для прибора подавления магии, потом сходят на берег и сдают крейсер без боя.

— Именно так. И я склонен верить капитану. — Багратион остановился и, развернувшись, прислонился спиной к двери своей “Волги”. — Конечно, моряков использовали, но использовали вслепую.

— Вам известно, кто отдал приказ на увольнительную?

— Какая-то большая шишка. И на подобные вопросы капитан отвечать не обязан — по крайней мере, пока не получит официально предписание от командования флота, — вздохнул Багратион. — Я наложил арест на судно до выяснения обстоятельств, но, как ты понимаешь, мы сейчас не в том положении, чтобы обвинять в чем-то германского кайзера.

— И будем терпеть, что он помогает заговорщикам, которые едва не устроили государственный переворот? — Я уперся кулаками в бока. — Проглотим очевидное вмешательство во внутренние дела государства?

— Вот только тебя мне еще не хватало, — поморщился Багратион. — Несколько членов Госсовет чуть ли не в открытую призывают к войне с Германской Империей. Но ты-то должен понимать, что ни у меня, ни у самой государыни нет никаких доказательств вины моряков. Ни единого… если, конечно, не считать непозволительной для военных халатности.

— Надеюсь, их хотя бы за это вздрючат, — буркнул я.

— О-о-о… не сомневайся. — Багратион улыбнулся одними уголками губ — но тут же снова нахмурился. — А что касается вмешательства — да, Саша. Будем терпеть, если придется. Как бы они ни было на самом деле, к войне с сильнейшей армией Европы мы сейчас попросту не готовы.

— Потому, что у нас нет ни панцеров, ни кораблей типа “Бисмарка”? — Я на мгновение задумался, вспоминая, что нам рассказывали во Владимирском пехотном. — И вооружение пехоты в целом…

— Кое-что у нас все-таки есть, Саша. Не стоит недооценивать императорскую армию. — Багратион отлип от “Волги”, повернулся ко мне боком и взялся за ручку на двери. — Но действительно — последние сто пятьдесят лет мы действительно куда больше полагались на мощь родовой магии, чем на силу оружия.

— Теперь этого лучше не делать, — вздохнул я. — Если “глушилки” делают в Германии…