Каменный век деревянных людей

Так и получилось: пометавшись по берегу и яростно поразмахивав надкрыльями, насекомое удалилось. Впрочем, Виш ничего не видел: он отчаянно грёб к противоположному берегу, с ужасом ощущая, как тяжёлое каменное оружие тянет на дно. Но расстаться с пикой означало неминуемо расстаться с жизнью.

По счастью, речушка оказалась неглубокой. И когда Виш, теряя последние силы, успел подумать, что погибает, и с головой ушёл под воду, ногокорни неожиданно коснулись твёрдого дна. И он, опираясь на самые кончики, двинулся к берегу. Долго брёл по колено в воде, затем, скользя по склону, выбрался на сушу и тяжело упал на прибрежную травку.

Отдышавшись, Виш остался сидеть на берегу, у самой воды, готовый при малейшей опасности снова кинуться в реку.

Но пока ему ничто не угрожало. Если с той стороны реки лес подступал к самой воде, то на этом протянулась добрая полоска чистого пространства, поросшего невысокой травой, в которой не могло скрываться никаких опасностей. Кроме самых мельчайших.

Волны, поднятые Вишем, давно улеглись, пузырьки унесло течением. Туда же направился и мелкий сор неясного происхождения.

Успокоенные тишиной, из околоводных зарослей высунулись речные обитатели.

Виш насторожился. Одно из небольших шестиногов резво побежало по водной глади, схватило маленькую мошку, свалившуюся из танцующего облачка воздушных собратьев, и, не останавливаясь, побежало дальше.

«Ты смотри! – ошарашенно подумал Виш. – Насекомое насекомых ест!» На его родине ничего подобного не встречалось. Мухи летали сами по себе и никого не ели. Ну разве всякую падаль. Мошкара – да, та жрала друг друга. Но кто наблюдает за проделками всякой мелюзги?

Вот бы приручить этих созданий! Правда, оно очень маленькое, и бегает по воде, а гусеницы воды боятся. А вдруг в реке водятся зловредные для люрасов водяные обитатели?

При этой мысли Виш поёжился: лучше бы таких не оказалось! Да их и нет: никто же не напал на него, пока он плыл.

Ещё несколько водомерок заскользили по ровной поверхности. Заскользили и мысли Виша.

«А, может, есть сухопутные пожиратели насекомых? И… гусениц? Вот их бы приручить!»

А потом пришла такая восхитительная мысль, что он чуть не задохнулся от восторга:

«Гусеницы, наверное, плывут к нам, потому что их самих кто-то ест!»

Но она тут же сменилась другой, охладившей восторг:

«Почему же мы не видели здесь гусеницеедов?»

Дома всё казалось понятным и простым: мухи едят прибрежную падаль, ящерицы (и люрасы) едят мух, ящериц едят люрасы. И змеи, как оказалось. Кстати, здесь пока ни ящериц, ни змей не встречается. Ну, змей-то ладно, и хорошо, что нет. А вот ящерицы бы пригодились. А если они здесь не водятся – нужно как-нибудь привезти их с собой… в следующий раз.

Потом Виш вспомнил, как полупрозрачные мошки садились на большие приятно пахнущие цветы и лакали длинными язычками.

Такого не встречалось в краях Виша. Чтобы Неподвижные Собратья угощали врагов вкусным соком… или сокровью? Но сокровью цветы не пахли. Для чего выделяют сок Неподвижные Собратья? Неужели это нектар, как из сказаний о небесном цветнике? Пахнет замечательно.

Виш встречал на родине цветущих Неподвижных Собратьев. Правда, цветки там не такие красивые, и пыльца свободно рассеивается ветром… Может, у здешних Неподвижных Собратьев пыльца липкая, и ветер не может подхватить её? Как… у люрасов? (Виш почувствовал, что бледнеет от смущения) Но люрасам не нужно привлекать насекомых… А может, это Прародина?

Виш осмотрелся. Тогда тем более надо освободить её от гусениц!

Неужели Неподвижные Собратья специально привлекают насекомых? Или откупаются от них? Чтобы те не сосали соки?

А если бы люрасы тоже расцветали… в определённые периоды жизни, и выделяли нектар? И гусеницы бы не грызли их, а облизывали…

Виш едва не расхохотался. Удержаться от смеха сумел, но идиотская улыбка всё-таки появилась.

Лучше бы нашлись насекомые, что поедают гусениц! А вдруг такие есть? Потому что гусеницы сидят не на каждом Неподвижном Собрате. На многих не было. Значит, их съели? Или как?

«Нет, наши края слишком разные, – подумал Виш. – У нас мало Неподвижных Собратьев и много люрасов, а здесь наоборот – много Неподвижных Собратьев. А люрасов, может, и вовсе нет. Потому и гусеницы поначалу не обращали на нас внимания. А здесь насекомых столько, что им приходится поедать друг друга. А у нас, хоть люрасов и больше, они не едят друг друга!»

И он возгордился тем, что люрасы никогда не едят себе подобных. Потому что они – разумные существа.

Виш размышлял, наблюдая за лениво плывущими по небу облаками, но поглядывал и на полоску леса: не выглянет ли оттуда хищная тварь и не захочет ли им позавтракать?

Но всё было спокойно, и Виш продолжал греться на солнце, опустив ногокорни в околоводный грунт, всасывая и питательные вещества, и воду. Он чувствовал, как возвращаются силы.