Каменный Кулак и Хрольф-Потрошитель

В следующее мгновение короткий удар вонзился Волкану в грудину. Не сильный. Сделанный наобум. Но он пришелся как раз в медвежий коготь, что висел у Волькши под рубашкой. От резкой боли Годинович сжался и тут же получил другим кулаком в лоб. Нельзя сказать, что это был хваленый удар Гронта. Скорее шлепок, чем удар. Но от него Волкан отлетел к толпе и упал на чьи-то руки.

– Наших бьют! – заревел у него над головой бас Ольгерда.

В следующее мгновение Рыжий Лют бросил Волькшу на землю и, перешагнув через приятеля, встал перед скоттом. Тот даже обрадовался смене противника, потому как вставший перед ним верзила явно не был наделен той же увертливостью, что и мальчишка.

Другое дело, что и кулачный бой был здоровяку нипочем. Несколько ударов Олькша вообще не шевелился, точно вникая в происходящее. Потом он выдохнул и насел на скотта точно они стояли в кулачной стенке. Однако, удалое размахайство Ольгерда причинило Гронту не больше вреда, чем ветер. Теперь уже Рыжий Лют вовсю негодовал на изворотливость противника.

Но его возмущение, не в пример прежней озадаченности скотта, нашло свою отдушину гораздо быстрее, чем ожидал Ларсов фольк. Сказалась наука Приладожских «походов» Рыжего Люта. Во время следующего выпада Олькша перехватил правую руку соперника за запястье и с силой ткнул Гронта его же собственным кулаком в нос. От неожиданности тот опешил. И в тот же миг он был спеленат Олькшиными лапищами и бешено задрыгал ногами в воздухе. На мгновение к Ольгерду пришла мысль повторить выходку с прижиманием соперника задницей к земле, но, вспомнив, во что она вылилась, Рыжий Лют прогнал ее прочь. Вместо этого он поднял скотта над головой, разбежался и бросил его в самую гущу толпы.

Хохот и гвалт поднялся такой, что в дальних домах жалобно замычали, пригнанные для дневной дойки коровы…

– Этот рыжий, конечно, не Каменный Кулак, – сказал Ларс Хрольфу, когда они, все еще хохоча, вернулись в трапезную: – Но я дам тебе за него сто пятьдесят крон мзды. Отпустишь его ко мне? Может из него и вырастет хольд.

– Да он туповат, – доверительно поведал шеппарь.

– Так дружиннику много думать и не надо. Так как?

– Согласен, – кинул головой Хрольф. Хоть и не бонд с пятьюстами кронами, но и не семьдесят монет, что давали за рыжего на Рюнмарё. А мзда она даже в Моравии мзда.

Пропавший

С Адельсёна возвращались втроем.

Молчали.

Уле клял судьбу за то, что не ему в голову пришла мысль выставиться перед синеусом Ларсом. Гёт как-то не думал о том, что непревзойденный кулачник Гронт мог свалить его двумя-тремя ударами, и тогда вместо потехи и славы, вышел бы позор и унижение и на его, Уле, голову, и на Хрольфа, да и на всю Бирку. Ему казалось, что рыжий венед нарочно договорился со своим увертливым сродником, дабы тот измотал скотта, а потом уступил ему победу и почести. Вот ведь хитры словены! И когда только перемигнулись? А ему, Ульриху, гёту из гётов, так и сидеть теперь загребным на видавшей виды посудине в манскапе «потрошителя сумьских засек»!..

Волькша вспоминал, как дважды покривился Ларс глядя на Олькшу. Первый раз, когда тот не сподобился ответить по-свейски даже на вопрос как его зовут. Странно было, что Рыжий Лют вообще согласился податься к ярлу в дружинники. Одно дело на Ильмень-озере. Там он хотя бы мог ответить словом на слово. Как он мыслил себе житие среди варягов на собачьих правах? Ни спросить, ни пожаловаться. Не иначе как Ольгерд решил, что все викинги – разудалые и приветливые парни вроде Уле и будут сколько надо морщить лбы, пытаясь внять, что хочет от них венед в дорогих сапогах. Но разве втолкуешь рыжему упрямцу, что все на самом деле вовсе не так? Как же! Его же, обуча сыромятного, сам синеус Ларс, ярл Уппланда, да за богатую мзду из Хрольфова манскапа в свои дружинники переманил. То-то слава! Почитай свейский ярл словенским князем нос подотрет и за пояс, как рукавицу, заткнет.

За такие речи Волкану опять захотелось съездить приятелю по конопатым мордасам. Может потому, и не усердствовал он в образумлении Олькши, что озлился на его поганые слова. Пусть теперь сам за свою гордыню полыни с лебедой взамен медовых пряников откушает.

Даром что ли Ларс, узнав, что венедский ратарь и Хрольфу, и ему достался без всякой брони и оружия, с одним только самодовольством и неумеренной прожорливостью, плюнул в землю, головой покачал и в палаты свои пошел. Дескать, делай сам себе булаву из соснового комля, а щит из щепы, бранное железо сам себе в бою добудешь, если сумеешь выжить…