Каменный фундамент

«Хорошо бы выпить кружку горяченького…» Она еще раз прикинула время. Можно позволить себе час на отдых. Попить чайку, влезть на гору, оглядеться. А вдруг она проплыла зимовье?.. Как будет потом вверх подниматься?..

Катюша направилась к берегу.

Течение тянуло лодку в самые буруны, и Катюша едва успевала выруливать. Острые камни теснили со всех сторон. Стиснув зубы, Катюша ворочала веслом из последних сил. Успела оттолкнуться раз, другой…

Вдруг лодка ударилась носом в валун, струя воды хлестнула через борт, и, прежде чем Катюша успела что-либо сообразить, лодка перевернулась.

Волной Катюшу выбросило на камень. Одной рукой она ухватилась за его острую верхушку, другой успела схватить чемодан. Лодка, словно оглушенная взрывом гигантская рыба, выставив желтое брюхо и встряхиваясь на камнях, уходила все дальше и дальше. Сузившимися глазами Катюша смотрела, как мелькнули черные края лодки, потом приподнялось ее желтое брюхо, накатился высокий вал — и все исчезло.

То вброд, то вплавь, избитая о камни и мокрая до нитки, Катюша выбралась на сушу. Раскрыв чемодан, перебрала инструменты, вытерла их ватой, сохранившейся сухой в плотной обертке, размокшие медикаменты выбросила. К счастью, самое нужное уцелело.

«Ну, а теперь куда?»

Перед нею катилась пустынная, бурная река, за спиной громоздились высокие острые горы. На их склонах из-под разорванного местами тонкого слоя земли выступали голые серые скалы. Кое-где на утесах лепились низкие коряжистые сосны, находя для своих корней в безжизненном камне влагу.

Мелкий щебень посыпался, когда по крутому откосу горы Катюша стала взбираться вверх. В кровь исцарапав лицо и руки, она преодолела самую трудную крутизну и остановилась перевести дыхание на небольшой площадке. Внизу белопенной живой дорожкой кипела река.

«Хочешь, Катенька, чаю?»

И острая жалость к себе, вместе с чувством потерянности и одиночества, охватила ее. Ни жилья, ни тропы, ничего. Дикая, первозданная тайга. Плачь, кричи — никто не услышит, никто не придет. Завтра за ней прилетят в Алангер на самолете. К вечеру станут ждать дома. Старший Василек будет сидеть с невеселым личиком, прислонясь к плечу деда. Маленький будет плакать, капризничать, он привык засыпать на руках матери. Когда его, горяченького, прижмешь плотнее к груди, слышно, как тонко и остро бьется его сердечко…

Катюша прикусила губу, зябко повела плечами — как неприятно прилипло к ней мокрое платье! — и стала взбираться дальше. Наконец она достигла гребня горы. Отсюда река казалась ручейком и на много километров в любую сторону открывался широкий вид. Катюше представилось, что она снова на самолете: то же знакомое ей зеленое море безбрежно расстилалось перед нею, тот же слепящий глаза диск солнца низко стоял над горизонтом и так же обжигал лицо и плечи холодный горный ветер. Вдали, на южной стороне, чуть заметной голубой линией отмечались нетающие снежные вершины Саянского хребта — перевалы Ергик-Таргок-Тайга. Были бы крылья, и тогда эти распростершиеся внизу дремучие темные леса, словно зеленые лужайки, побежали бы назад. Но Катюша стояла на голой, источенной дождями и ветрами скалистой площадке, и сразу же, ступи каких-нибудь два десятка шагов, начинался непроходимый бурелом. Камни, обросшие мхом и лишайниками, загромождали склоны гор, мелкий кустарник сплетался намертво густыми, жесткими ветвями, а в глубоких лощинах залегли трясины, топкие болота. Такой была тайга, если смотреть на нее не сверху, а снизу, если не лететь над нею на самолете, а идти шаг за шагом по ее земле, преодолевая тысячи препятствий.

«Куда же идти? Направо, налево?»

Таежный опыт подсказывал:

«Ты не слепая, ты не могла проплыть зимовье».

И тут же ей словно бы кто-то возражал:

«А если это случилось?.. Припомни: был крутой поворот, желтый утес, за утесом узкая падь, заросшая кустами. В этих кустах стоит зимовье!.. Тебе не хотелось там причаливать к берегу, казалось слишком скоро. Ты полагалась еще и на свою память, когда здесь девчонкой когда-то проезжала с отцом. Ну что ж… что скажет теперь твоя память?..»

Катюша прикрыла ладонью глаза, легонько погладила лоб…

И словно открылась дверца в давно прошедшее: Катюше отчетливо вспомнился вечер «У Дикого», расселина меж гор — долина Чуны — и в ней красный шар закатного солнца. Река «У Дикого» отгибалась строго на запад!.. А тот поворот был на юг, а не на запад… Нет, не проплыла она мимо зимовья!..

«Найду. Только бы не загубить время…»

Она не думала о том, что без оружия, в ботинках и легком платье плохая ходьба по тайге, что, наконец, у нее нет ни крошки съестного, ноги подкашиваются от голода и усталости, а чемодан с инструментами тяжел, оттягивает руки.

Одна мысль властно подчиняла себе все остальные:

«Скорее… как можно скорее!.. Надо прийти в зимовье прежде, чем заболеют там люди…»

По расположению хребтов и распадков можно было догадаться, где и куда делает повороты река. Вот там, близ островерхой горы, затянутой синей дымкой, река поворачивает на запад. Там и должно быть зимовье.