Камень становится песком (СИ)

Рыночная площадь в Венгерберге шумела как стая гарпий и воняла, как гнездо потревоженных гнильцов. Гезрас разглядел на противоположной её стороне, поверх голов толпы продавцов и покупателей, вывеску «Махакамские скобяные изделия». Если верить его спутнице, то за лавкой с этой вывеской им нужно было свернуть в проулок, обойти пару домов и спуститься в подвал. Аэлирэнн, однако, торопиться не собиралась.

— Объясни, будь добра, зачем нам это нужно? — без особой надежды спросил Гезрас. Он успел понять, за те несколько дней, что довольно бессмысленно болтался по лесу вместе с эльфами — не возвращаться же на большак брать и дальше заказы, если ты сам на этом самом большаке только что своих заказчиков и перебил — что планы Аэлирэнн существуют исключительно в её голове и делится она ими очень и очень неохотно.

— Нужно — потому что со всем добром, которое мы, — тут она улыбнулась так, что Гезрас начал всерьёз сомневаться, хочет ли он дальше слышать хоть слово, — благодаря тебе, надо сказать, украли, надо что-то делать. А господин Якопо Мацца любезно согласился встретиться со мной и рассказать, кто из краснолюдских промышленников недоволен внешней политикой Махакама и готов бы был нам подсобить.

Это ему было хорошо известно — aen Seidhe не были сильны ни в строительстве, ни в инженерии, а сам он из украденного обоза с взрывчаткой мог бы сделать разве что обоз с ведьмачьими бомбами — однако никак не объясняло того, чем они собирались заняться сейчас.

— Нам, — продолжила Аэлирэнн, — потому что Доран скорее проглотит свой меч, чем станет всерьёз разговаривать с краснолюдом, а Мэв просто-напросто открутит этому краснолюду голову. Ещё мне очень бы нужен настоящий махакамский сигилль, ну, а ты в самый раз годишься для, хмм, небольшого устрашения.

Что правда, то правда. Вряд ли кто-то мог бы с первого взгляда подумать, что хрупкая эльфка, в которой едва ли наберётся пять с половиной футов роста, может убить кучу народа чужими руками. Да и своими собственными, в общем-то, тоже.

— Ладно, — кивнул Гезрас. Не то чтобы он услышал что-то для себя новое. — Но зачем нам нужен…

— Жареный миндаль? А! Потому что это самая вкусная еда на свете.

Что на большаке, что в городах ходили слухи, что ведьмаки не могут испытывать никаких эмоций, а если вдруг кто и может, то ведьмачьи лица лишены всякой способности их выражать. Гезрас в этом сильно сомневался. Лица взрослых ведьмаков, которых он видел ещё в том, первом замке, с эмоциями справлялись вполне хорошо. Лучше всех ему запомнился один, почти весь покрытый скеллигийскими татуировками — у него от уголков глаз расходились лучами морщины, которые, как он слышал когда-то давно, бывают только у очень хороших людей. С ним же самим, Гезрасом из Лейды — вообще-то не совсем из Лейды, но это и не важно — и его товарищами всё, что могло пойти не так, пошло, и потому «коты» едва ли были образцовыми ведьмаками. Что касается эмоций — уж точно, потому что сейчас всё его недоумение явно отражалось у него на лице.

— Если ты украл его у dhoine, — уточнила Аэлирэнн. А потом обняла его за пояс и легко прижалась всем телом. — Ну, давай же. Отвлеки мне вон тех стражников.

Говорить «нет», как Гезрас уже успел понять, у него не было совершенно никаких сил.

***

Пара стражников, один с гизармой, другой с арбалетом, составлявшие патруль аэдирнской королевской стражи, оказались людьми деловыми, хотя и разговорчивыми. Когда Гезрас вытащил из-под куртки медальон с выгравированной кошачьей головой, принялись вспоминать, нет ли в округе работы для ведьмака. Беда была лишь в том, что…

— Эх, жаль, ведьмин, поздновато ты к нам пожаловал, — вещал арбалетчик густым басом, — пять годков тому было бы тебе раздолье. А сейчас поизвелись у нас все страховидлы.

— Поизвелись, ага, — поддакивал ему тот, что с гизармой, — только нелюди-то и остались. Недобитки сраные, тьфу, чтоб им на том свете гореть.

Гезрас зыркнул глазами через плечо. Всё в порядке. Рефлексы его были быстрыми, даже для ведьмака, и стражники, да если бы и пытались, ничего не заметили бы.

— А ты, милсдарь ведьмин, на нелюдей, стало быть, не охотишься? Оно бы кстати пришлось, — продолжил арбалетчик.

Гезрас пожал плечами, поправил капюшон. В который уже раз порадовался, что с самого первого дня на Пути завёл себе привычку носить его, почти не снимая.

— Это раньше был эльфский город, — произнёс тихо. Но уверенно.

— Ну и что с того? — хором удивились стражники. — Теперь-то наш. А меньше нелюдей — оно и людям-то только лучше.

Гезрас изо всех сил сжал кулаки. Вот-вот обещало наступить оно, то самое мерзкое жгучее чувство, после которого ты оказываешься посреди мостовой, перепачканный чужими кишками и кровью, с пустой головой и колотящимся, как если принять слишком много эликсиров за раз, сердцем. Лучше бы стражникам теперь замолчать, а Аэлирэнн поторопиться.

— Сука эльфская! — раздался где-то позади него истошный ор. — Обокрасть меня вздумала?! Да я тебя, пизду драную… Эй, стража!